Она застегнула сумку, накинула куртку. Павел стоял в дверях, загораживая проход.
— Марин, прошу тебя…
— Павел, пусти. Мне нужно подумать. И тебе тоже.
Он отступил. Марина прошла мимо, не глядя на него. У двери обернулась.
— Знаешь, что самое обидное? Я ведь правда думала, что мы — команда. Что вместе мы всё преодолеем. А оказалось…
Она не договорила. Вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Павел остался один в пустой квартире. На кухонном столе лежали документы — яблоко раздора, камень преткновения. Он подошёл, взял их в руки. Обычные бумаги. Но за ними стояло столько всего — любовь матери, доверие жены, его собственная слабость.
Телефон зазвонил. Мама.
— Сынок, она ушла? Ну и правильно, пусть остынет. Завтра приедешь, подпишем документы, и всё наладится. Увидишь.
Он сбросил вызов, сел за стол. Документы смотрели на него, требуя решения. А он не знал, что делать. Совсем не знал.
За окном зажглись фонари. Где-то там, в городской толпе, шла его жена. Бывшая? Нет, он не хотел так думать. Но факт оставался фактом — она ушла. И он её отпустил.
Павел взял ручку, повертел в руках. Подпись. Всего одна подпись, и мама будет довольна. Но Марина… Марина не простит. Он знал её — гордая, принципиальная. Если он подпишет, она не вернётся.
А если не подпишет? Мама не простит. Будет звонить, упрекать, напоминать, как много она для него сделала. И она ведь права — действительно много. Вырастила одна, дала образование, помогала чем могла.
Замкнутый круг. Как ни поступи — кого-то предашь.
Телефон зазвонил снова. На экране высветилось «Марина». Сердце ёкнуло. Может, передумала? Решила вернуться?
— Я забыла зарядку для телефона. Можешь завтра на работу принести? Или в почтовый ящик положи.
Голос холодный, отстранённый. Чужой.
— Марин, вернись. Давай поговорим.
— Мы уже поговорили. Зарядку не забудь.
Павел отбросил телефон. Встал, прошёлся по квартире. Их квартире. В спальне на туалетном столике остались её духи. В ванной — зубная щётка. В шкафу — половина вещей. Она не всё забрала. Значит, надеется вернуться?
Или просто не хотела тащить лишнее.
Он вернулся на кухню. Документы всё так же лежали на столе. Дарственная. Такое простое слово — дарить. Подарок же должен приносить радость. А эта бумажка приносила только боль.
Павел сел, взял документы. Начал читать — внимательно, вдумчиво. Юридические формулировки, пункты, подпункты. Всё по закону, всё правильно. Кроме одного — это неправильно по сути.
Марина была права. Эта квартира — их общая. Не юридически, но фактически. Каждый рубль, каждый гвоздь, каждая мелочь — всё пополам. И отдать её, пусть даже матери — предательство.
Но мама… Мама ждёт. Мама надеется. Мама будет звонить каждый час, пока он не подпишет.
Павел достал телефон, нашёл номер. Гудок, второй, третий…
— Павлуша? Ты подписал?
— Мам, нам нужно поговорить.
— О чём говорить? Всё же решено!
— Нет, мам. Ничего не решено. Я не могу подписать эти документы.
Молчание. Долгое, тяжёлое молчание.
— Не можешь или не хочешь?
— И то, и другое. Мам, эта квартира — наша с Мариной. Я не имею права…
— Права? Ты мне о правах говоришь? Я тебя растила, ночей не спала, от себя отрывала! А теперь ты мне об её правах?!
— Всё так! Выбрал жену вместо матери! Ну что ж, живи с ней! Только не жди от меня помощи, когда она тебя бросит!
Павел уронил телефон на стол. Вот и всё. Выбор сделан. Остался последний шаг.
Он взял документы, поднёс к глазам. Потом, резким движением, разорвал пополам. Ещё раз. И ещё. Пока на столе не осталась горка мелких клочков.
Потом набрал номер Марины. Ответила не сразу.
— Я порвал документы.
— Марин? Ты слышишь? Я порвал дарственную. Не буду подписывать.
— И что? Павел, ты сделал то, что должен был сделать сразу. Не жди, что я буду тебе аплодировать.
— Я не жду аплодисментов. Я жду, что ты вернёшься.
— Не знаю. Павел, это не только про квартиру. Это про доверие. Про то, что ты неделю знал и молчал. Про то, что вообще рассматривал такой вариант.
— Да, был. Но дело не в этом. Дело в том, что в следующий раз, когда твоя мама что-нибудь придумает, ты снова будешь выбирать. И я не уверена, что выбор будет в мою пользу.
— Марин, я люблю тебя.
— Я знаю. И я тебя люблю. Но иногда любви недостаточно.
— Что мне сделать? Скажи, я сделаю.
— Научись быть мужем. Не сыном своей матери, а моим мужем. Нашей семьи главой. Это не я должна тебе говорить, что делать. Ты сам должен знать.
— Надеюсь. Павел, мне нужно время подумать. Не звони сегодня, ладно? Завтра поговорим.
— Я правда порвал документы.
Она отключилась. Павел остался сидеть на кухне, глядя на обрывки дарственной. Первый шаг сделан. Но впереди ещё длинный путь. Путь к доверию, к пониманию, к настоящей семье.
Он встал, собрал обрывки, выбросил в мусорное ведро. Потом достал телефон, открыл чат с мамой. Набрал сообщение:
«Мам, я тебя люблю. Но у меня есть семья, и я должен о ней заботиться. Надеюсь, ты поймёшь.»
Отправил. Ответ пришёл почти сразу:
«Не сын ты мне больше!»
Павел вздохнул. Знал, что так будет. Мама отходчивая, через неделю-другую позвонит, как ни в чём не бывало. Или нет. Время покажет.
А пока… Пока нужно было доказать Марине, что он сделал правильный выбор. Что их семья для него — главное. Что больше таких историй не повторится.
Он прошёл в спальню, лёг на кровать. Подушка пахла её духами. Завтра он поедет к ней, они поговорят. А может, она сама придёт — за вещами или… насовсем.
Павел закрыл глаза. Впервые за неделю он чувствовал, что поступил правильно. Больно, сложно, но правильно. И это давало надежду.
А большего ему сейчас и не нужно было.
