— А как говорить? — она резко обернулась. — Павел, ты предаёшь нас! Понимаешь? Не меня — нас. Нашу семью, наши планы, наше будущее. И ради чего? Ради прихоти матери!
— Нет? А что? Необходимость? Твоя мать прекрасно жила без этой квартиры шестьдесят лет, а тут вдруг приспичило!
За дверью послышались шаги. Галина Петровна, видимо, решила вмешаться.
— Я всё слышу! — донёсся её голос. — И очень неприятно слышать такое о себе. Я, между прочим, о сыне забочусь!
Марина распахнула дверь.
— О сыне? Или о себе? Галина Петровна, давайте начистоту. Вы меня терпеть не можете с первого дня. И эта история с квартирой — просто способ от меня избавиться.
Свекровь выпрямилась, глядя на невестку с плохо скрываемым торжеством.
— Избавиться? Дорогая моя, если бы я хотела от вас избавиться, я бы нашла способ попроще. А квартира… Это просто разумное решение. Павел — мой единственный сын. Естественно, я хочу, чтобы у него всё было хорошо.
— И поэтому забираете у него жильё?
— Я ничего не забираю. Просто оформляем правильно. А то мало ли что…
— Вот именно, — Марина усмехнулась. — «Мало ли что». Вы уже похоронили наш брак, да?
— Не говорите глупостей! Я просто реалистка. Статистика разводов…
— К чёрту вашу статистику! — Марина не выдержала. — Мы не статистика! Мы — семья! Или были семьёй…
Она осеклась. Павел стоял в дверях спальни, и на его лице читалась боль.
— Были? — переспросил он тихо.
Марина посмотрела на него, потом на свекровь. Выбор был сделан. Не ею — им.
— Да, Павел. Были. Потому что в семье решения принимают вместе. А ты выбрал маму.
— Я никого не выбирал!
— Выбрал. Просто не хочешь в этом признаться.
Галина Петровна theatrально вздохнула.
— Ну вот, я же говорила. Скандалы, ультиматумы. Сынок, может, оно и к лучшему?
— Мама, помолчи! — Павел повысил голос, и обе женщины удивлённо на него посмотрели. — Просто помолчи минуту!
Он прошёл мимо матери, встал между ней и Мариной.
— Марин, я прошу тебя. Не уходи. Давай найдём компромисс.
— Какой компромисс? — Марина устало покачала головой. — Подарить половину квартиры? Или подождать, пока твоя мама соизволит нас выселить?
— Никто никого не выселит!
— Откуда ты знаешь? Павел, твоя мать только что прямым текстом сказала, что готовится к нашему разводу!
— Я не это сказала! — возмутилась Галина Петровна.
— А что вы сказали? — Марина повернулась к ней. — Что надо подстраховаться? Что я могу отобрать у вашего сына квартиру? Так вот, для протокола: эту квартиру мы покупали вместе. Каждый рубль в неё вложенный — наш общий. И если кто-то тут что-то отбирает, так это вы!
— Как вы смеете! Павел, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
— Слышу, — Павел выглядел бесконечно усталым. — И знаете что? Марина права.
— Что? — Галина Петровна не верила своим ушам. — Сынок, ты что говоришь?
— Правду говорю, мам. Эта квартира — наша с Мариной. Мы её купили, мы в неё вложились. И я не имею права единолично ею распоряжаться.
В глазах Марины блеснула надежда. Неужели?
— Но мама тоже права, — продолжил Павел, и надежда погасла. — Она одна, ей нужна поддержка. И я, как сын…
— Павел, — Марина перебила его. — Просто ответь: ты подпишешь эти документы или нет?
Он смотрел на неё долго, мучительно долго. В его взгляде боролись любовь и долг, привязанность и вина. Марина видела эту борьбу и знала, чем она закончится.
— Я… я должен подумать.
— Подумать? — Галина Петровна возмутилась. — О чём тут думать? Сынок, я же объяснила…
— Мам, пожалуйста, иди домой, — Павел говорил устало. — Мне нужно поговорить с женой.
— Завтра. Всё завтра.
Галина Петровна поджала губы, но спорить не стала. Она прошла на кухню, забрала свою сумку, документы.
— Хорошо. Но подумай, сынок. Подумай хорошенько. Я ведь плохого не желаю.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Марина и Павел остались одни.
— Ну что, — Марина первой нарушила молчание. — Будем говорить?
— Марин, я правда не знаю, что делать.
— Не знаешь? Серьёзно? Павел, тут всё элементарно. Либо ты муж, глава семьи, мужчина, в конце концов. Либо ты маменькин сынок, который не может принять самостоятельное решение.
— А что честно? Отдать нашу квартиру? Предать меня?
— Нет? А как это назвать?
Они стояли друг напротив друга, два человека, которые ещё утром были самыми близкими, а сейчас казались чужими.
— Знаешь, — Марина вдруг почувствовала странное спокойствие. — Может, твоя мама и права. Может, нам действительно не по пути.
— А что говорить? Павел, я устала бороться за наши отношения одна. Устала доказывать твоей матери, что я достойна её сына. Устала быть крайней во всех конфликтах.
— Я не прошу тебя бороться…
— Вот именно! Ты вообще ничего не делаешь! Просто плывёшь по течению, надеясь, что всё как-нибудь само решится!
Павел сел на диван, обхватил голову руками.
— Я люблю тебя, Марин.
— И я тебя люблю. Но любви мало.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Марина подошла, села рядом. Между ними было полметра, но казалось — пропасть.
— Я хочу, чтобы ты выбрал. Нас. Нашу семью. Наше будущее.
— У твоей мамы есть своя квартира, своя пенсия, своя жизнь. Она взрослый человек и может о себе позаботиться. А вот наша семья… Она сейчас висит на волоске.
Павел молчал. Марина ждала. За окном загудела машина, где-то залаяла собака. Обычные звуки обычного вечера. Только в их квартире время словно остановилось.
— Я не могу, — наконец выдавил Павел. — Не могу её обидеть.
Это не был вопрос. Это была констатация факта. Марина встала, пошла в спальню. Сумка ждала на кровати.
— Куда ты? — Павел пошёл следом.
— К Лене. Она обещала приютить, если что.
— Марин, не надо. Давай ещё раз всё обсудим…
— Мы уже всё обсудили. Решение за тобой. Подпишешь документы — значит, выбрал маму. Не подпишешь — может, у нас есть шанс.
