Марина закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Слёзы душили, но она не позволила им пролиться. Не сейчас. Не когда там, за дверью, свекровь только и ждёт подтверждения своим словам о «истеричной невестке».
Она достала телефон, открыла переписку с подругой Леной. Набрала сообщение, стёрла. Набрала снова. Что тут скажешь? «Муж решил подарить нашу квартиру свекрови»? Звучит как бред.
За дверью слышались приглушённые голоса. Галина Петровна что-то убеждённо говорила, Павел изредка вставлял короткие реплики. Марина прислушалась.
— …просто подумай головой, сынок. Что будет, если, не дай бог, вы разведётесь? Она же половину потребует! А так хоть квартира останется в семье.
— Мам, мы не собираемся разводиться.
— Конечно, не собираетесь. Но жизнь, сынок, штука непредсказуемая. Вон, Светка Королёва тоже не собиралась, а теперь что? Бывший муж её из квартиры выживает, детей настраивает.
Марина сжала кулаки. Вот оно что. Свекровь готовилась к этому разговору, подбирала примеры, аргументы. И Павел… Павел просто сидел и слушал.
Она подошла к шкафу, достала сумку. Начала складывать вещи — механически, не думая. Футболки, джинсы, бельё. В голове крутилась одна мысль: неужели всё было зря?
Дверь открылась. Павел вошёл, увидел сумку, застыл на пороге.
— Собираю вещи, — Марина не оборачивалась. — Разве не очевидно?
— Марин, перестань. Давай поговорим нормально.
— Нормально? — она наконец повернулась к нему. — Павел, ты за моей спиной обсуждал с матерью передачу нашей квартиры. Какой тут может быть нормальный разговор?
Он прошёл в комнату, сел на кровать. Выглядел он потерянным, и на мгновение Марине стало его жаль. Но только на мгновение.
— Я не хотел так. Просто мама позвонила неделю назад, сказала, что у неё проблемы с налогами. Если квартира будет на неё, ей будет проще. Льготы там всякие…
— Неделю назад? — Марина опустилась на стул у туалетного столика. — Ты неделю знал и молчал?
— Я думал, как тебе сказать. Знал, что ты не поймёшь.
— Не пойму? Павел, да любой нормальный человек не поймёт! Это же наш дом!
— Но ничего же не изменится! — он взмахнул руками. — Мы будем жить как жили. Просто на бумаге собственник — мама.
— А если она решит нас выселить?
— С чего бы? Марин, это же моя мама!
— Которая считает меня недостойной тебя, — Марина говорила устало. — Которая пять лет ищет повод нас поссорить. И вот, нашла.
— Не драматизируй. Мама просто… своеобразная. Но она не злая.
Марина посмотрела на мужа. Действительно ли он такой наивный или просто не хочет видеть очевидного?
— Павел, твоя мама только что сказала, что готовится к нашему разводу. Ты это слышал?
— Она не то имела в виду…
— А что она имела в виду? Объясни мне, я не понимаю!
Он молчал, разглядывая свои руки. Марина ждала. В квартире повисла тишина — даже Галина Петровна притихла на кухне.
— Знаешь, — Марина заговорила первой, — я многое прощала. Когда твоя мама приходила к нам без предупреждения и критиковала, как я готовлю. Когда она перестанавливала вещи по-своему. Когда намекала, что я недостаточно хороша для её сына. Я молчала, потому что любила тебя и не хотела ставить тебя перед выбором. Но это… это слишком.
— Нет, дай мне договорить. Эта квартира — не просто стены. Это наш труд, наши мечты. Помнишь, как мы выбирали обои для спальни? Спорили три часа в магазине. А как ты упал с лестницы, когда вешал карниз? Я так испугалась тогда. А первый Новый год здесь? Мы ёлку не могли поставить, потому что ремонт не закончили, и праздновали прямо среди коробок.
Павел поднял голову, в его глазах мелькнуло что-то тёплое. Воспоминания.
— Помню. Ты ещё салат оливье приготовила прямо на стройке.
— И мы ели его из банок из-под краски, — Марина невольно улыбнулась. — Это был лучший Новый год в моей жизни.
Они смотрели друг на друга, и на мгновение показалось, что всё можно исправить. Что это просто недоразумение, которое сейчас разрешится. Но мгновение прошло.
— Так почему ты готов всё это отдать? — голос Марины дрогнул.
— Я не отдаю. Марин, пойми, мама — она одна. У неё кроме меня никого. А у нас вся жизнь впереди. Мы ещё купим квартиру, дом, что захотим.
— На что купим, Павел? Мы пять лет копили на первоначальный взнос. Пять лет экономили на всём.
— Заработаем. Я сейчас хорошо получаю, ты тоже. Справимся.
Марина встала, подошла к окну. На улице начинало темнеть. В окнах соседних домов зажигался свет. Обычный вечер в спальном районе. Только для неё этот вечер делил жизнь на «до» и «после».
— А если я скажу «нет»? — она спросила, не оборачиваясь. — Если я буду против?
Молчание было ей ответом. Долгое, тяжёлое молчание.
— Ты всё равно подпишешь, — констатировала Марина. — Правда?
— Марин, не ставь так вопрос. Это не ультиматум.
Она обернулась. Павел сидел на кровати, обхватив голову руками. Выглядел он несчастным, и часть Марины хотела подойти, обнять, сказать, что всё будет хорошо. Но другая часть, большая, кричала, что ничего хорошего уже не будет.
— Я устал, — пробормотал он. — Устал разрываться между вами. Мама звонит каждый день, ты недовольна… Я просто хочу, чтобы все были счастливы.
— Все, кроме меня, — Марина произнесла это без злобы, просто констатируя факт.
— Я не это имел в виду!
— А что ты имел в виду?
Он поднял на неё глаза, и в них читалась такая усталость, что Марина на мгновение почувствовала укол жалости. Но жалость быстро сменилась пониманием: он уже всё решил.
— Знаешь что, — она вернулась к сумке, продолжила складывать вещи. — Подписывай свою дарственную. Дари квартиру маме. Живите счастливо.
— Марин, не уходи. Давай обсудим…
— Что обсуждать? Ты уже всё решил. А я… я просто лишняя в этом уравнении.
