— Это я под давлением был. Адвокат говорит, можно обжаловать. У тебя денег на суды много?
Она почувствовала, как лицо заливает жар. Не от стыда — от бешенства.
— Ты что, реально решил тут остаться? После всего?
— А что? Квартира не резиновая, но на двоих хватит. Как-то жили же. Неужели тебе так сложно?
— Сложно — не то слово. Это как жить с ожившим воспоминанием о худшем отпуске в жизни.
Максим уселся на диван в коридоре, достал пульт от телевизора и включил канал с бесконечными шоу про семейные драмы. Ирония момента была настолько вопиющей, что Ирина на секунду потеряла дар речи.
— Ты серьёзно? — прошептала она.
— А что? Сериал как сериал. Вон, баба на мужа орёт — почти как ты на меня, только у них ещё и ипотека.
— Уходи, Максим. Не сегодня — завтра. По-хорошему. Не вынуждай меня идти в суд.
— А мне терять нечего, Ира. Если ты думаешь, что сможешь меня вышвырнуть — попробуй. Только предупреждаю: я тут тоже прописан. И без решения суда — никуда не пойду.
Она стояла у стены, прижимая к себе чашку с кофе, будто это был оберег. Мысли метались в голове, как мошки под лампой. Страх, злость, отчаяние, и что-то ещё — старая, затаённая усталость. Как будто она прожила все эти годы на автопилоте, и вот он — момент истины.
Максим встал, подошёл ближе и вдруг сказал тихо:
— Может, всё это неспроста, Ира? Мы ведь когда-то любили друг друга. Может, это шанс?
Она молчала. Несколько долгих секунд. Потом — медленно, с ледяной точностью:
— Максим. Если ты не съедешь добровольно — я не просто пойду в суд. Я расскажу твоей маме, как ты брал кредит на 300 тысяч, чтобы купить биткойны и проиграл их за три месяца. Помнишь?
Он вздрогнул. Это был удар не в живот — в репутацию. А для него это было больнее.
— Посмею. И добавлю, как ты звонил мне в апреле и просил помочь с долгами. Я не сказала ей тогда. А вот теперь — скажу.
— Нет. Я просто устала быть доброй. Особенно для тех, кто этого не заслуживает.
Он молча пошёл в комнату, громко хлопнув дверью.
Ночью Ирина долго не могла уснуть. В голове вертелся один и тот же вопрос: «Что делать, если он реально останется? Как жить дальше в этом дурдоме?»
Она листала интернет на телефоне, читала форумы о выселении прописанных родственников, находила статьи с названиями типа «Как выгнать бывшего мужа по закону» и «Что делать, если в вашей квартире завёлся взрослый нахлебник».
Всё было законно. Но долго. Очень. Суд, экспертиза, доказательства, адвокат. Месяцы.
А в это время он будет сидеть на её диване, есть её еду и включать ей в лицо этот дурацкий телевизор.
В два ночи она вышла в коридор. Максим спал. На диване. С носками на столе и открытым ртом. Телевизор бубнил: «Сегодня в студии — жёны, которые выгнали мужей из дома. Их истории — в прямом эфире!»
Ирина выключила звук, посмотрела на него и подумала: «Нет, так больше нельзя. Завтра — начну».
Но завтра не наступило.
Потому что в семь утра в дверь позвонили.
И на пороге стояла Римма Алексеевна. С чемоданом, котом в переноске и выражением лица, как у маршала перед атакой.
— Ну что, Ирина, я подумала… Вы правы. Уезжать надо. Но не мне.
— Я решила оформить дарственную. Квартиру я передаю Максиму. Полностью. А вы — собирайтесь.
— Римма Алексеевна, повторите, пожалуйста, — тихо сказала Ирина, сжимая ручку двери так, будто хотела вдавить её в косяк.
— Дарственная! — с победоносным видом повторила свекровь. — Я решила. Я мать, мне виднее. Квартира — моему сыну. И точка.
