Пашка появился с подносом и запахом пережаренного мяса.
— Привет, хозяйка! У тебя, кстати, сковородка пригорела, но мы поменяли её местами с твоей новой. Надеюсь, ты не против?
— Конечно нет. У вас тут, я смотрю, демократия и коммунализм, — пробормотала она.
— А у тебя чувство юмора — ого-го, — съязвил Пашка и протянул ей рюмку. — Мир?
Ангелина встала, подошла, взяла рюмку, посмотрела на неё и сказала:
— Если бы водка решала такие вопросы, я бы давно налила бочку в подвале и записала её на всех родственников мужа.
Пашка замолчал. Наталья тоже.
Из ванной доносился визг и плеск. Что-то грохнулось.
— Это не унитаз? — тихо спросила Ангелина.
Наталья вытаращила глаза:
— Ой… наверное, табуретка. Или нет. Сейчас посмотрю…
Алексей появился, как по волшебству, с виноватым лицом и расческой в руке.
— Ты куда? — спросила его Ангелина.
— Да я… детям волосы расчешу…
— Ты думаешь, я не понимаю, что ты сбегаешь? Что ты прячешься за добротой, чтобы не решать проблему?
Он остановился, растерянно посмотрел на неё.
— Ты сама себя заводишь. Они просто гости…
— Гости, которые не уходят, не благодарят, не уважают. Знаешь, как они меня называют между собой? “Жена-директор”. А ты — “наш Лёша, тёплый”. Ты стал у них бытовым обогревателем, Лёша. А я — розетка. И я устала от перегрузок.
Через два дня приехал дядя Борис. Без предупреждения. С рыбой. Живой.
— Где таз? — сходу заорал он с порога. — Щуку нужно потрошить немедленно, а то она обидится!
Ангелина молча указала на кухню.
— Смотри, какая красавица! Сама ко мне в лодку запрыгнула!
— Вы, наверное, родня. У вас привычка одна — запрыгивать без спроса туда, где тепло и с едой, — сказала она.
— Чего это ты? Шутка, да?
— Нет. Это уже не шутка. Это последняя неделя, когда вы все в этом доме. А потом — ищите другое место.
Алексей услышал это и, подойдя, сказал негромко:
— Ты не можешь вот так… выгнать мою семью.
— А ты — позволить им выгнать меня. Выбирай, Лёш. Я или они.
— Нет. Я выбираю себя. И даю тебе шанс выбрать тоже.
А в это время на кухне дядя Борис отрезал голове щуки ухо и крикнул:
— Я её почти приручил! Назову Линой, в честь тебя!
Ангелина рассмеялась. Тихо. Слёзы в глазах, но смех настоящий.
— Спасибо, Борис. Это был последний аргумент. Завтра я еду к адвокату.
Утро началось с аромата пережаренного хлеба и звона кастрюль. Ангелина проснулась не от будильника, а от того, что кто-то снова поставил кофейник прямо на её керамическую плиту, оставив следы, похожие на ожоги совести.
Она спустилась на кухню в халате. Там уже вовсю шла жизнь: Наталья в розовом спортивном костюме резала помидоры на её новой деревянной доске, дети орали, как стадо гиен, а Пашка обсуждал с дядей Борисом, кто из них круче пукнул в бане в прошлом году.
— Доброе утро, хозяйка, — с усмешкой кивнул Пашка, отпивая из кружки с надписью “Лучшая жена на свете” — подарка от Лёши.
— Почему ты пьёшь из моей кружки? — спокойно спросила Ангелина.
— Ой, а я не знал, что она твоя. Ну прости, если это как-то священно, — ухмыльнулся он.
— Нет, просто хотелось, чтобы хоть что-то в этом доме ещё принадлежало мне.
Наталья остановилась, положила нож.
