Родители погибли, когда Артёму было шестнадцать. Больше всего он тогда боялся, что у него заберут Вадима. Даже если бы Вадим был здоровым, никто не отдал бы мальчика несовершеннолетнему, Артём это хорошо понимал. Поэтому он попросил соседку, тётю Машу, оформить над ними опеку.
— Я пойду работать, – пообещал он. – И вам совсем ничего не нужно будет делать, я все сам! Я даже могу давать вам деньги, только не давайте им забрать Вадима!
Вадим был добрым и очень хорошим, но его интеллект оставался на уровне пятилетнего ребенка.
Тетя Маша согласилась. Денег она с Артёма не брала и даже помогала им – стирала одежду, водила Вадима в школу и к врачу. Поэтому когда спустя десять лет она заболела, и ей понадобились деньги на лечение, Артём продал квартиру и купил другую – поменьше и в худшем районе. Оставшиеся деньги он отдал тете Маше. Несколько раз Артём приезжал к ней, но не застал ни разу. Потом сосед снизу сказал, что вроде квартиру продали, но где ее похоронили, никто не знал. Это жаль, он бы ходил к ней на могилку и ухаживал за ней, как ухаживал за могилами родителей. Хотя вроде как у тети Маши была своя дочь, так что вряд ли ее могилка осталась без присмотра.
— Ну, ты дурак! – заявила ему Марина, когда он рассказал ей об этой истории. – Да она облапошила тебя! Забрала деньги и смылась!
У Марины были зеленые глаза, как у мамы, но в остальном она совсем на нее не походила. Мама была высокой, статной, с тугой косой вокруг головы. От нее всегда пахло сдобой и какими-то цветочными духами, Артём много лет искал их, ходил по магазинам и вдыхал ароматы с крышечек, но так и не нашел их. Флакон с духами дома тоже не нашел, хотя все обыскал.
— Это соседка их сперла, – решила Марина. – Как и твои денежки. Ты хоть в курсе, что она получала деньги за вас? Как опекун?
Про это Артём уже знал, хотя раньше не задумывался об этом. И все равно не хотел верить, что тетя Маша могла такое сделать.
— Ты такой наивный! – вздыхала Марина.
Она была невысокой, с фигурой Мерлин Монро, и он с ума от нее сходил. Артём не мог понять, что Марина в нем нашла, и было только одно объяснение, почему она все еще была с ним – это любовь. И любовь была взаимной, поэтому, несмотря на все трудности его жизни, он считал себя счастливчиком.
Теперь он был опекуном Вадима. Марина знала об этом, но все равно согласилась выйти за него замуж. Когда он подарил ей кольцо, Марина заплакала и обняла его. От нее пахло корицей, розами и, кажется, сливой.
— Я так тебя люблю! – прошептал он ей, чувствуя, что голос предательски дрожит.
Это был самый счастливый момент его жизни со дня гибели родителей. И только одно омрачало его счастье – Вадим никак не хотел признавать Марину. Он ревновал, как могут ревновать только маленькие дети. (продолжение в статье)
Ольга всегда гордилась своей независимостью, этим остриём, которое она втыкала в мир, как в доску. В двадцать три года, когда ей предложили первый серьезный контракт в банке, она не раздумывая взяла ипотеку на маленькую однушку в новостройке. «Моя собственная крепость», — думала она, заглядывая в пустой, чуть пахнущий свежей краской уголок.
Пять лет. Пять долгих лет, когда каждую копейку она считала, как будто это был её последний рубль. Вечера с подработками, отказ от отпусков, экономия на всём, даже на том, чтобы просто сесть где-то в кафе. И вот он — момент. Последний платёж.
— Теперь это только моё, — сказала она себе, прижимая к груди папку с документами, словно это был не просто бумажный пакет, а доказательство того, что она не зря пахала.
Но не успела она почувствовать себя победителем, как на следующий день раздался её мамин звонок.
— Доченька, может, сдавать будешь? Зачем тебе одной такая большая квартира?
— Мам, ты что? Это сорок метров!
— Вот именно! На такой площади можно было бы и семейку завести, а не... — тут она сделала паузу, которая, казалось, тянулась вечность. — Пора и детей заводить. Ты ж совсем одна!
— Мам, — Ольга мягко перебила, стараясь не взорваться, — мне двадцать восемь. У меня карьера, любимая работа…
— И ни одного серьёзного мужчины! — вздохнула мама. Сказала так, будто это было последним аргументом в их с ней вечной борьбе о её личной жизни.
И вот как раз, чтобы посмеяться над её словами, через неделю Ольга и наткнулась на Его. Точнее, они встретились, потому что Ольга, как всегда, была неуклюжей, и случайно пролила свой латте прямо на белоснежную рубашку незнакомцу.
— Ой, простите! — она яростно терла пятно салфетками, словно это спасёт ситуацию.
— Ничего страшного, — сказал мужчина с лёгкой улыбкой. — Всё равно собирался купить новую. Я Максим.
Ольга, ещё не понимая, что происходит, подняла глаза и замерла. Перед ней стоял высокий шатен с глазами, которые говорили, что он видит её насквозь.
— Ольга, — прошептала она, теряя дар речи.
— Может, позволите угостить вас новым кофе? — улыбнулся он ещё шире. — Раз уж этот пострадал при исполнении…
Так вот, вечер в кофейне затянулся до самого закрытия. Оказалось, что Максим — тоже финансист, только не просто финансист, а ещё и руководитель целого отдела в крупном банке. Они болтали обо всём подряд — о работе, книгах, путешествиях. Но когда он, вдруг, сказал:
— У вас потрясающая улыбка. И глаза... Знаете, я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но вот сейчас…
Ольга усмехнулась, бросая взгляд на его рубашку, которую она всё ещё пыталась вытереть глазами.
— Даже с пролитым кофе? — поинтересовалась она, так и не веря, что это происходит на самом деле.
— Особенно с ним, — ответил он с таким серьёзным выражением лица, что Ольга чуть не растаяла. — Это же прекрасный повод познакомиться.
Роман развивался быстро, почти стремительно. Через месяц Максим познакомил её с родителями — Виктором Петровичем и Ниной Александровной. Родители, как обычно, не могли не покопаться в её жизни.
— Какая милая девушка, — сказала Нина Александровна, изучая Ольгу так, будто решила нарисовать её портрет в своём блокноте. — И квартира своя — это хорошо, правильно…
Ольга тогда не придала значения этим словам. Ну, мамы, они всегда такие, они же хотят нас внуками обеспечить, как будто это можно купить на акциях «Здоровье» в аптеке.
Зря.
Свадьбу сыграли быстро — через полгода. Никаких лишних выходок, никаких фейерверков. Ольга настояла. Ну а Нина Александровна, конечно, не могла не повозмущаться. Как же так, в такой важный день — без размаха?
— Милая, ну как же так? Максим — единственный сын, — начала свекровь, пытаясь вызвать в Ольге чувство вины. — Положение обязывает...
— Мама, — вставил тогда Максим, — мы хотим просто отметить с близкими.
Зачем всё это раздуть? Ольга всегда считала, что свадьба — не цирк. Пусть себе звезды на небесах сыплются, но не в этот день. День для неё — только для неё.
Медовый месяц — Италия, конечно. А потом, возвращаясь, они начали думать, где им жить. Вопрос был не в том, что они не знали, а в том, что Ольга всегда думала, что будет жить в своей квартире. В своей, её, с грёбаной ипотекой.
— У меня квартира побольше, — предложил Максим, когда разговор зашел о жилье. — Двушка в центре, до работы рукой подать.
— А мою можно сдавать, — согласилась Ольга, уже не теряя надежды на свою маленькую крепость. — Дополнительный доход не помешает.
Вечером они ужинали с родителями Максима. Нина Александровна всё время что-то смеялась, как-то загадочно, и Ольге это уже не нравилось.
— Детки, — наконец, после пары бокалов с вином свекровь произнесла фразу, от которой Ольга почувствовала, как у неё сжалось сердце. — Мы тут с папой подумали... Зачем вам эта возня с арендаторами?
— В смысле? — не поняла Ольга.
Свекровь уселась поудобнее, её глаза сверкнули чем-то странным, и она, не дождавшись ответа, продолжила:
— Мы нашли покупателей на твою добрачную квартиру. Они ждут документы, — сказала она, так, будто речь шла о продажах на ярмарке. — Очень приличные люди, готовы хорошо заплатить.
Ольга поперхнулась вином. Она едва не подавилась. То ли от шока, то ли от того, как легко эта женщина распоряжается её жизнью.
— Простите, что? — еле выдавила Ольга.
— Ниночка, — встрепенулся Виктор Петрович, — может, не сейчас…
— А когда? — свекровь поднялась, как на трибуну. — Чем раньше решим этот вопрос, тем лучше. Вырученные деньги пойдут на первый взнос за новую квартиру — побольше, поближе к нам…
— Мама! — Максим нахмурился. — Мы это не обсуждали.
— А что тут обсуждать? — Нина Александровна не понимала, что всё не так, как ей бы хотелось. — Вы же семья теперь. Зачем вам лишняя недвижимость?
— Лишняя? — Ольга тихо переспросила, ощущая, как земля уходит из-под ног. — Это моя квартира. Я пять лет выплачивала ипотеку…
— Вот именно! — свекровь с триумфом подхватила её слова, будто она наконец нашла решение всех её проблем. — Столько сил потратила, а теперь можно всё решить одним махом! Купите большую квартиру, будет где детскую оборудовать...
Ольга встала и молча вышла из-за стола. Никаких слов, никаких объяснений. Просто встала и ушла. На балконе её догнал Максим.
— Прости за маму. Она иногда... увлекается. (продолжение в статье)
Игорь лежал на диване, растянувшись в полусне. Его взгляд, обычно острый и цепкий, сейчас был мутным и затуманенным от пива. В углу комнаты стояла пустая бутылка, рядом — пара грязных тарелок с засохшими остатками еды. На журнальном столике валялись пепельница с недокуренной сигаретой и разбросанные газеты. В комнате пахло затхлостью и сыростью, свет лампы едва освещал углы.
— Вернулась? — процедил он, услышав, как в дверь влетела ключом и заскрипела, а потом открылась входная дверь. В квартиру вошла его жена Ольга, сняв с себя куртку и бросив сумку на пол. — Я уж надеялся, ты и впрямь решила сбежать. Но куда ж ты денешься? Кому ты нужна такая? После родов-то разнесло тебя, как бочку.
Ольга молчала. Она опустила взгляд, не поднимая головы.
— Что молчишь? — Игорь приподнялся на локтях, его глаза сузились, стали жестче. — Я тебе говорю, кому ты нужна? Без образования, без работы, с ребенком на руках… — Он сделал паузу, будто ожидая ответа, но получил лишь тишину. — Да кому ты, говорю, нужна? А?
Ольга медленно повернулась к нему. В ее глазах не было привычной покорности и страха. Вместо этого там плескался огонь — холодный и твердый, который Игорь никогда раньше не видел. Она сжала кулаки, пальцы побелели.
— А я тебе сейчас скажу, кому я нужна, — ее голос был низким, почти шепотом, но каждое слово звучало как выстрел. — Я уезжаю. Егор пока поживет у моей мамы. Я вернусь за ним через неделю. И тогда ты все узнаешь. А пока… наслаждайся своей свободой.
Она подхватила чемодан, который стоял у двери, и, не дожидаясь ответа, вышла из квартиры. Дверь с грохотом захлопнулась, эхом отозвавшись в пустой комнате.
Игорь остался сидеть на диване. Он ожидал всего, но только не этого. Он привык, что Ольга всегда возвращается, всегда прощает, всегда терпит. Но сейчас что-то словно сломалось. В голове гудело, как будто кто-то резко вырубил свет. Он смотрел на пустую дверь, на разбросанные вещи, на пустую бутылку и грязные тарелки. В комнате пахло пивом и горечью.
На улице уже было темно. Ветерок прохладой овевал разгоряченное лицо Ольги. Она стояла на тротуаре, глубоко вдохнула вечерний воздух — холодный и резкий. В ушах звенело от тишины, только где-то вдали гудел одинокий автомобиль. Она почувствовала, как что-то внутри нее распрямляется, будто мышцы, которые давно не двигались, наконец начали работать.
— Вам куда? — спросил таксист, который терпеливо ждал у подъезда, не отрываясь от телефона.
— На вокзал, — ответила Ольга, чувствуя, как с губ слетает непривычное, но такое желанное слово. Она села в машину, бросила взгляд на знакомый дом, который теперь казался чужим.
Поезд мчался в ночи, унося Ольгу прочь от привычной жизни. За окном мелькали огни городов, деревья, поля. В купе было тихо, только тихое покачивание и стук колес по рельсам. Ольга сидела, уткнувшись в окно, пытаясь осознать произошедшее. Ей было двадцать девять лет. Десять лет она прожила с Игорем, пять из них в браке. Все эти годы она пыталась быть хорошей женой, матерью. Но Игорь постоянно находил повод для недовольства. Особенно после рождения Егора, когда ее фигура изменилась. Его постоянные придирки, оскорбления, унижения стали частью ее повседневной жизни. Она привыкла к ним, как к фоновому шуму, и почти перестала их замечать. Почти.
Вспомнилась однажды ранняя весна, когда она стояла у зеркала в ванной и пыталась застегнуть джинсы, которые раньше сидели свободно. Тогда она впервые услышала от Игоря: «Ты стала другой. Не та, что была». Тогда это казалось мелочью. Теперь — грузом.
Но недавно что-то надломилось. Последней каплей стало его «Кому ты нужна такая?». Эти слова, произнесенные с такой неприкрытой брезгливостью, заставили ее наконец осознать всю тяжесть своего положения. Она поняла, что больше не может так жить.
Где-то год назад ей написал в социальных сетях Олег. Олег Самойлов. Ее одноклассник. Тот самый Олег, который сидел за первой партой, носил очки и был всегда отличником. Тот, кто всегда был влюблен в нее, Ольга знала это. (продолжение в статье)
