— Ха! Думаешь, так просто отделаешься? — угрожающе протянула Ольга. — Я всем расскажу, какой ты ужасный брат. Как выгнал беременную сестру на улицу и украл её ребёнка!
— Рассказывай что хочешь, — Михаил был непреклонен. — Но если ты попытаешься забрать Машу или продолжишь угрожать нам, мы обратимся в полицию и органы опеки. У меня есть эта запись.
Он нажал на кнопку завершения звонка и без сил откинулся на спинку стула.
— Ты действительно готов взять на себя ответственность за Машу? — тихо спросила Елена.
— А у нас есть выбор? — он поднял на неё усталые глаза. — Ты же видела, какая она. Издевается над собственным ребёнком, лжёт, манипулирует. Я не могу позволить Маше вернуться в этот ад.
Следующие недели были похожи на кошмар. Ольга действительно обратилась в полицию с заявлением о похищении, но когда приехали сотрудники, Маша сама рассказала им о ситуации дома. После этого подключились органы опеки, и начались бесконечные проверки, собеседования, сбор характеристик.
Родители Михаила окончательно отвернулись от них, полностью приняв сторону Ольги. «Отнял сестры ребёнка, опозорил семью», — вот как они теперь смотрели на сына. Особенно после того, как Ольга распустила слухи о своём «тяжёлом положении» и о том, как брат отказался помогать.
— Я слышала, Михаил отобрал квартиру у своей беременной сестры, — донеслось однажды до Елены в учительской.
— Нет, это не так, — устало ответила она. — Это наша квартира, купленная на наши деньги. Никто ничего не отбирал.
— А племянницу зачем забрали? — не унималась коллега. — Ольга же её мать, ей решать, как воспитывать дочь.
— Если бы вы знали, что там происходит… — Елена запнулась. Не хотелось выносить грязное бельё на публику. — В общем, это не похищение. Маша сама к нам пришла.
Но репутация была подмочена. Кто-то верил, кто-то сомневался, но большинство предпочитало просто обсуждать скандальную историю.
Через три месяца суд наконец удовлетворил их заявление о временном опекунстве над Машей. Ольга не явилась на заседание, прислав справку о плохом самочувствии «в связи с беременностью». Алексей тоже не пришёл.
— Поверить не могу, что она продолжает настаивать на своей беременности, — покачала головой Елена, когда они вышли из здания суда. — Уже пятый месяц должен быть, а она всё такая же худая.
— Для неё это вопрос принципа, — мрачно ответил Михаил. — Признать обман — значит потерять поддержку родителей и окружающих.
Маша шла между ними, крепко держа обоих за руки. За эти месяцы она словно расцвела — больше улыбалась, лучше училась, подружилась с Анной. Хотя иногда по ночам Елена слышала, как девочка плачет в подушку. Рана от родительского предательства была ещё свежа.
— Дядя Миша, а можно вопрос? — подняла голову Маша.
— А мы… мы теперь всегда будем вместе? Мама не заберёт меня обратно?
Михаил остановился и присел перед племянницей:
— Никто не заберёт тебя против твоей воли, обещаю. Сейчас суд разрешил тебе жить с нами, и мы сделаем всё, чтобы так и оставалось.
— А как же мама и папа? Они… они совсем про меня забыли?
Елена почувствовала, как к горлу подступает комок. Как объяснить ребёнку, что её родители использовали её как разменную монету в своих манипуляциях?
— Они сейчас… решают свои проблемы, — осторожно сказала она. — А ты пока поживёшь с нами. И мы очень этому рады.
Полгода спустя история получила неожиданное продолжение. Елена стояла в очереди в супермаркете, когда услышала за спиной знакомый голос:
— …да, моя невестка совсем страх потеряла. Мало того, что братнину квартиру захапали, так ещё и ребёнка украли. А теперь ходят, головы поднимают, будто и не виноваты.
Это была свекровь. Она разговаривала с какой-то женщиной и не заметила Елену.
— А как же беременность твоей дочери? Она родила? — спросила собеседница.
— Да какая беременность, — отмахнулась свекровь. — Оля потом сказала, что выкидыш случился. От нервов, мол. А я думаю, не было никакой беременности. Просто хотела квартиру лучше получить. Там же новостройка, вид на реку…
Елена застыла с пакетом молока в руках. Значит, даже родители Михаила теперь понимали, что Ольга лгала! И всё равно продолжали обвинять их в жадности и жестокости.
Не выдержав, она повернулась:
— Здравствуйте, Нина Петровна.
Свекровь осеклась на полуслове, увидев невестку.
— А, это ты… — она смешалась. — Давно стоишь?
— Достаточно, чтобы услышать правду о «беременности» Ольги, — ровно ответила Елена. — Интересно, почему вы продолжаете обвинять нас, если знаете, что она лгала?
— Ну и что? — неожиданно агрессивно ответила свекровь. — Вы всё равно должны были помочь! Она ваша родственница! А вы только о себе думаете.
— Мы думаем о детях, — твёрдо сказала Елена. — О нашей дочери и о Маше, которая наконец-то живёт в нормальных условиях. А у вас даже вопроса не возникло, почему ваша внучка предпочла жить с нами, а не с родной матерью?
Свекровь открыла рот, но не нашлась с ответом.
