Узнала Полина все случайно, вернувшись домой раньше обычного – голова разболелась, а последними парами все равно были скучные предметы (к тому времени, Соня уже окончила медицинский институт, пошла по стопам родителей и поступила в ординатуру, а Полину с трудом устроили в колледж на дизайнера).
День был жаркий, будто еще летний, и дверь была приоткрыта, чтобы создать хоть какое-то подобие сквозняка. Родители были в отпуске, только вернулись из леса, набрав два ведра грибов, и теперь сидели на кухне и начищали их.
— Вот все говорят гены, – услышала Полина голос отца. – А на деле – непонятно что влияет. Воспитали мы их одинаково, а ты посмотри, что вышло! Соня хоть и по крови не наша, но похожа-то как на нас! А Полька – родная кровь, только где там наша кровь затерялась – неясно. Так что чушь это все, и гены, и воспитание. Я так считаю, что дело в душе.
— Кешенька, ты чего это, в религию решил податься на старости лет?
— А почему бы и нет? Кто-то же всех нас создал? И чудеса какие творятся – вон, дочка наша разве не чудо? Нет, Ларочка, как ни крути, а Бог – он есть.
Полина стояла онемевшая, не в силах пошевелиться. Она вовсе и не думала подслушивать, но обнаружить себя сейчас уже было поздно.
— Если он есть, то пусть образумит как-нибудь нашу девочку, устала я с ней воевать. Хоть бы в колледже училась, правда, что за профессию она себе выбрала… Ну разве это профессия? Хорошо, что хоть Сонечка правильно все делает. Не зря мы ее удочерили.
Осторожно, шаг за шагом, Полина отступила к выходу и выскользнула за дверь. Душу ее переполняли смятение и обида – как же так получается, что родная дочь она, а любят больше Соню?
До ночи она прошаталась по улицам, дома, как обычно, получила выговор от родителей. Но сегодня он был окрашен как-то иначе, теперь Полина на все смотрела другими глазами.
Из колледжа ее отчислили после первой же сессии: в голове так и стояла та мамина фраза «что за профессию она себе выбрала», и учиться совсем не получалось. Папа ругался, мама плакала, а Полине было все равно. Она устроилась барменом в любимую кофейню, где и встретила Толю.
Он был высок, широкоплеч, с черной бородкой и весь в татуировках. Даже Соня, когда они случайно ее встретили, прогуливаясь вечером по набережной, начала отчитывать сестру за такого парня – дескать, сразу видно, что он ненормальный, а родителям и вовсе такого нельзя было показывать. И Полина не показывала, тем более они с Толей решили, что поедут жить в Таиланд. Как жить, на что жить, им было неважно, главное, что вместе.
Конечно, мама принялась причитать, уговаривала ее остаться – дескать, отец и так слаб, а случись с ним чего, как Полина из своего Таиланда будет добираться? Тут встряла Соня и рассказала родителям про подозрительного парня сестры, и все в их глазах встало на свои места – он заморочил ей голову, и до добра это не доведет.
Полина все равно улетела, хотя ей было жаль маму, и, тем более, отца, который и правда в последнее время стал сдавать, жаловался на сердце и почти не выходил из дома.
— Какая же ты эгоистка! — сказала Соня. – Вот я ни за что не променяю маму и папу на какого-то татуированного мужика!
Полина могла бы ей сказать, что, вообще-то, это не ее родители, но она не была жестокой, пусть злилась на сестру, на самом деле ее любила.
— Присматривай за ними, хорошо? – попросила она.
Мама была права – Полина не успела на папины похороны. Она вылетела сразу, же как узнала, но все равно опоздала.
Дома ее не было четыре года, и она поразилась, как сильно изменилась мама: не то, что постарела, но вся как-то ссохлась, согнулась чуть ли не пополам.
