Мальчик кивнул. Опустил голову, снова закапали слезы.
Она взяла Бобошку за руку и потащила в сторону школы. Мальчишка не успевает, в полах путается: мужичок колобок, сам с ноготок. На ходу рассказывал о вредной печке, о сырых дровах, которые дымили, но не горели. А резина на растопку, оказывается, кончилась еще вчера. Тогда он обложился подушками, оделся потеплее и задремал. Жаловался на кошку, которая сбежала и не грела его.
Пробежали через стадион, вошли в столовую через служебный ход. В школе тепло, горит свет. Снег на пальто начал таять.
Через время Бобошка болтал старенькими ботинками под длинной лавкой. Довольно щурился. Широко раскрывал рот, впихивал горячий пирожок и запивал сладким чаем.
— Что будем делать? – кивнула на него Анна Сергеевна.
— Что, снова мамаша свалила? – не то спросила, не то утвердилась в догадке, повар, черноглазая женщина лет сорока, в белом фартуке, с добрым, широким лицом.
— Говорит, что уехала в город по делам.
— Знаем мы ее поездки! Господи, когда все это закончится? За что дети страдают! Ладно, я его к себе возьму, а вы сообщите в администрацию. Пусть думают. Вова, пойдешь ко мне?
Бобоша закивал. Ему стало тепло и хорошо. С мороза от еды разморило, клевал распухшим носиком в кружку. Очнулся, и виновато глянув на женщин, снова потянулся к миске с пирожками.
Конечно, он пойдет к тете Наташе. Он уже ночевал у нее когда мама уезжала по делам. У нее чисто, много молока и сливок. Только, тетя Наташа, почему то сердилась, ворчала. Говорила что давно пора разгонять какой-то шалман, где застряла Бобошина мама.
— Не-е! – ответил ей тогда Бобоша, аккуратно макая лепешку в сметану: — Мама не в шалмане, она в городе, у нее дела…
Мама вернулась через три дня. Пришла за сыном в школу, помятая, не человек, а мышка серая, только одетая в обвисшую на худеньком теле спортивную пару и пятнистую шубу. Всхлипывала, отводила глаза в сторону, приглаживала желтые, коротко стриженые, волосы. Директор школы что-то ей сердито выговаривал, особо не слушая робких оправданий и извинений.
— Володенька, сынок! – ласково обнимала мама Бобошку, мяла его худенькие плечики, виновато оглядывалась на хмурых учителей: — Соскучился по мамке?
Бобошка закивал: конечно, как иначе. Папы у него нет, и никогда не было. Все, что было в его жизни, умещалось в эту худенькую, вертлявую женщину с маленьким как у него, всегда шмыгающим носиком на блеклом личике.
— Ну вот! Видишь как хорошо! Пойдем, затопим печку, мамка тебя накормит!– мама победно глянула на людей, взяла мальчика за руку, потянула к себе, обняла, зарылась носиком в редкие волосы сынишки. Пусть видят, как она его любит.
— А чем? – оживился Бобоша.
…Маму он конечно, очень любил. Но немного не доверял. Месяц назад у них в доме собрались ее друзья. Ели, пили, плясали под магнитофон. Бобоша тогда наелся до отвала, съел полную баночку кильки в томате и уснул.
Утром мама пошла в магазин. Мамин гость ночевал у них: хороший, добрый. Дал денег. Мама радовалась, сказала что это новый Бобошкин папа, будет жить с ними.
Но в магазине денег не хватило. Пришлось оставить большое яблоко. Мама сложила в пакет бутылку водки и сигареты: «Завтра купим яблоки. И так, вчера бананы ел!»
Бобошка обиделся, но больше для порядка: ночью он проснулся и спрятал остатки колбасы со стола, хватит покушать. Колбаса вкуснее яблока.
— Что-нибудь придумаем! – растерялась мама, и почти побежала через заполненный детворой коридор. Бобошка болтался в ее руке, словно новогодний шарик на веревочке.
Директор, крупный мужчина, покачал головой, сделал на коллег зверское лицо и сердито потопал к себе. Подавленные учителя разошлись по классам.
А на улице снова гудел буран. Зима на этот год выпала суровой, морозной. Метет, конца не видно. Дорогу в город забило наглухо, не чистят.
