— А что это, Антон? Объясни мне, пожалуйста, что означают эти документы? Эта переписка? Почему твоя мать называет меня выскочкой и провинциалкой? И почему ты пересылаешь ей наши личные сообщения?
Он опустился на кровать рядом с ней, провёл рукой по волосам — жест, который она знала так хорошо. Он всегда так делал, когда нервничал.
— Нина, послушай. Мама… она волнуется за меня. За нас. Она считает, что так будет лучше для всех. Это временная мера, просто для безопасности…
— Для чьей безопасности? — голос Нины дрожал от сдерживаемых эмоций. — Для безопасности от меня? От жены, которая пять лет живёт с тобой душа в душу? Которая вложила в нашу квартиру все свои сбережения?
— Мама говорит, что в наше время нужно быть осторожным. Что браки часто распадаются, и мужчины остаются ни с чем…
— Твоя мама говорит! — Нина вскочила с кровати. — А что говоришь ты, Антон? Что думаешь ты сам? Или ты разучился думать самостоятельно?
В дверях появилась Валентина Петровна. Она стояла прямая, как струна, и в её глазах не было ни капли смущения.
— Не кричи на моего сына, — холодно произнесла она. — Он делает то, что правильно для семьи. Для настоящей семьи, а не для временной прихоти.
— Временной прихоти? — Нина повернулась к свекрови. — Пять лет брака — это временная прихоть?
— Дорогая моя, не драматизируй. Никто не собирается тебя выгонять или разводиться. Просто некоторые вещи должны быть оформлены правильно. На семью, а не на первую встречную.
— Я не первая встречная! Я его жена!
— Жена, — Валентина Петровна усмехнулась. — Жена, которая до сих пор не родила ни одного ребёнка. Жена, у которой нет ни приданого, ни достойной семьи за спиной. Жена, которая вцепилась в моего сына как…
— Мама, хватит! — Антон наконец подал голос, но было уже поздно.
Нина смотрела то на мужа, то на свекровь. В её голове всё встало на свои места. Все эти годы мелких унижений, постоянной критики, сравнений с другими. Все эти «Антоша, сыночек, ты не забыл маме позвонить?» по десять раз в день. Все эти внезапные визиты свекрови, когда она приходила без предупреждения и начинала переставлять вещи в их квартире по своему вкусу.
— Знаете что, Валентина Петровна, — Нина выпрямилась и посмотрела свекрови прямо в глаза. — Вы правы. Я действительно из простой семьи. У меня нет богатых родителей и влиятельных знакомых. Но у меня есть кое-что, чего у вас никогда не было и не будет.
— И что же это? — надменно вопросила свекровь.
— Достоинство. И уважение к себе. Я не позволю никому, даже матери моего мужа, обращаться со мной как с прислугой или золотоискательницей.
Нина прошла к шкафу и начала доставать свои вещи. Антон вскочил, попытался остановить её.
— Нин, ты что делаешь? Не надо, давай поговорим спокойно…
— Мы уже поговорили, Антон. Всё предельно ясно. Твоя мать считает меня недостойной вашей семьи, а ты… ты с ней согласен, раз позволяешь всему этому происходить.
— Я не согласен! Я просто… я думал, что так будет лучше. Что мама успокоится, если мы пойдём ей навстречу…
— Она никогда не успокоится, — Нина складывала одежду в сумку. — Ей не нужен мир. Ей нужен контроль. Полный контроль над тобой, над твоей жизнью, над твоим выбором.
Валентина Петровна наблюдала за происходящим с плохо скрываемым удовлетворением.
— Вот и хорошо. Уходи. Антоша найдёт себе достойную пару. Из хорошей семьи, с образованием, с…
— С покорностью? — перебила её Нина. — С готовностью терпеть ваши унижения? С желанием быть не женой, а служанкой при вашем сыне?
Она застегнула сумку и повернулась к Антону.
— Я ухожу. Но не навсегда. Я сниму квартиру и буду жить отдельно. У тебя есть ровно неделя, чтобы решить — ты взрослый самостоятельный мужчина, способный принимать решения и отвечать за свою семью, или ты навсегда останешься маменькиным сынком. Если выберешь первое — приходи. Мы начнём всё сначала, но уже без вмешательства твоей матери. Если выберешь второе — встретимся только в суде при разделе имущества.
Но она уже вышла из комнаты. Антон бросился за ней, оставив мать одну. Валентина Петровна опустилась на кровать, всё ещё уверенная в своей правоте. Её сын вернётся. Он всегда возвращался к ней.
В коридоре Антон догнал жену.
— Нина, пожалуйста, не уходи. Давай поговорим. Я всё объясню…
— Что ты объяснишь, Антон? Что позволил своей матери превратить меня в изгоя в собственном доме? Что молчал, когда она унижала меня все эти годы? Что готов был лишить меня всего, лишь бы не расстроить мамочку?
— А я тебя любила. Но любовь без уважения и доверия — это не любовь, а зависимость. И я не хочу больше зависеть от человека, который не может защитить меня от собственной матери.
Она надела куртку, взяла сумку.
— У тебя есть неделя, Антон. Решай.
