— Это не имеет значения. Ксения Андреевна может подать иск о признании за ней права собственности на долю в квартире. И учитывая, что сделка дарения может быть признана недействительной из-за нарушения прав Светланы, у неё есть все шансы выиграть.
В кабинете повисла тишина. Нина Петровна смотрела на Ксению с плохо скрываемой злостью. Артём выглядел потерянным.
— Что вы хотите? — наконец выдавила из себя свекровь.
— Ничего. Абсолютно ничего я от вас не хочу. Живите в своей квартире, радуйтесь своей победе. Я в суд подавать не буду.
— Почему? — удивился нотариус.
— Потому что эти двести тысяч — цена моей свободы. Цена понимания, что я заслуживаю большего, чем быть приживалкой в доме мужа. Цена урока, что нельзя доверять людям, которые улыбаются тебе в лицо, готовя нож для спины.
Она повернулась к Артёму.
— Я подаю на развод. Документы ты получишь на следующей неделе. Квартиру не буду делить, считай это подарком. Но знай — ты выбрал свою маму вместо жены. И теперь живи с этим выбором. Когда-нибудь ты встретишь другую женщину. И твоя мама сделает с ней то же самое. И та уйдёт. И следующая тоже. Потому что ни одна уважающая себя женщина не останется там, где её не ценят.
Она пошла к двери. У самого выхода обернулась.
— Нина Петровна, вы выиграли. Забрали у невестки квартиру, вернули себе сына. Поздравляю. Надеюсь, оно того стоило. Надеюсь, холодные стены вашей крепости согреют вас, когда вы останетесь вдвоём. Потому что внуков вы теперь точно не дождётесь. По крайней мере, от меня.
Она вышла из кабинета, оставив за собой звенящую тишину.
На улице всё так же шёл дождь. Ксения подставила лицо холодным каплям. Они смывали остатки прошлого, остатки боли, остатки привязанности к людям, которые её не заслуживали.
Телефон завибрировал. СМС от подруги: «Как всё прошло? Ты в порядке?»
Ксения улыбнулась и набрала ответ: «Да. Впервые за долгое время я действительно в порядке».
Она зашла в ближайшее кафе, заказала капучино и достала блокнот. На чистом листе написала: «План новой жизни». И начала писать. Курсы повышения квалификации. Изучение английского. Может быть, репетиторство. Может быть, даже переезд в другой город.
Столько возможностей открывалось перед ней. Столько дорог, которые она могла выбрать сама, не оглядываясь на мужа и его маму.
В соседнем столике сидела молодая пара. Девушка что-то оживлённо рассказывала, парень смеялся. На её пальце блестело обручальное кольцо. Новобрачные, наверное.
Ксения вспомнила себя три года назад. Такую же счастливую, уверенную, что впереди целая жизнь. И это правда была целая жизнь. Просто не та, которую она себе представляла.
Официантка принесла кофе. Ксения сделала глоток. Горьковатый, с лёгкой пенкой, идеальной температуры. Маленькое удовольствие, которое она могла себе позволить. Своё. Заработанное. Никем не подаренное и не отнятое.
Вечером того же дня Артём сидел в пустой квартире. Мама уехала к себе после встречи с нотариусом, бросив на прощание: «Сам разбирайся со своими проблемами». Будто это не она создала все эти проблемы.
Он смотрел на стены, на мебель, на кухню, где Ксения готовила ужины. Квартира была та же, но теперь она казалась чужой. Мёртвой. Это был не дом. Это были просто стены.
На столе лежали документы от нотариуса. Иск от Светланы. Требование о выделении доли. Его сестра, оказывается, всё это время следила за ситуацией и ждала удобного момента. «Мама получила по заслугам», — написала она в СМС.
Артём достал телефон, открыл чат с Ксенией. Последнее сообщение от него, без ответа: «Прости меня. Я был не прав». Прочитано. Без ответа.
Он начал набирать новое сообщение, потом стёр. Что писать? Что он осознал? Что понял, как был не прав? Что готов измениться? Но разве это правда? Разве он действительно готов выбрать жену, а не мать, если ситуация повторится?
Он не знал. И это незнание было честнее любых клятв.
Квартира молчала. Его квартира. Доставшаяся такой ценой. Он выиграл недвижимость и потерял дом. Получил квадратные метры и лишился тепла. Свекровь добилась своего — невестка ушла. Но вместе с ней ушла жизнь из этих стен. Осталась пустота. Холодная, гулкая пустота, в которой ему теперь предстояло жить.
Может быть, одному. Может быть, всегда.
