— Она моя мать! — заорал он. — Единственная! И она имеет право рассчитывать на мою поддержку!
— Поддерживай, — спокойно ответила Софья. — Снимите вместе квартиру. Или купите. У тебя есть накопления, у неё тем более. Живите вместе, если вам так хочется. Но не здесь.
Андрей швырнул бумагу на пол.
— Да как ты смеешь! Это и мой дом тоже! Мы женаты пять лет! Я имею право голоса!
— Имеешь, — согласилась Софья. — В вопросах, касающихся нашей совместной жизни. Но не в вопросе собственности. Квартира моя, Андрей. Только моя. И я больше не желаю, чтобы твоя мать здесь жила.
Он подошёл к ней вплотную, нависая над ней.
— А если я не соглашусь? Если скажу: либо мама остаётся, либо я ухожу?
Софья посмотрела ему прямо в глаза. В этот момент она увидела в нём не мужа, не любимого человека, а маменькиного сынка, который так и не смог повзрослеть.
— Тогда уходи, — просто сказала она. — Если твоя мать для тебя важнее жены, если её комфорт для тебя приоритетнее нашей семьи, то уходи. Я не держу.
Андрей отшатнулся, как от пощёчины. Он явно не ожидал такого ответа. В его представлении Софья должна была испугаться, отступить, согласиться на его условия. Но она стояла перед ним спокойная и решительная.
— Ты… ты блефуешь, — пробормотал он. — Ты любишь меня. Ты не отпустишь меня.
— Я любила тебя, — поправила Софья. — Любила того мужчину, который пять лет назад клялся мне в вечной любви. Который обещал, что мы будем семьёй. Что будем поддерживать друг друга. Но этого мужчины больше нет. Вместо него я вижу человека, который позволяет своей матери превратить мою жизнь в кошмар. Который не может сказать ей «нет». Который выбирает её, а не меня. Раз за разом.
— Это не так! — возразил Андрей, но в его голосе не было уверенности. — Я просто пытаюсь сохранить мир в семье!
— В чьей семье, Андрей? В нашей с тобой? Или в вашей с мамой? Потому что последние три месяца я чувствую себя третьей лишней в собственном доме.
Из кухни донёсся грохот. Тамара Ивановна явно подслушивала и в порыве эмоций уронила что-то. Андрей обернулся на звук, потом снова посмотрел на жену.
— Софья, давай поговорим спокойно. Без ультиматумов. Мама пожилой человек, ей нужна забота…
— Ей пятьдесят восемь лет, Андрей. Она моложе моей мамы на два года. И моя мама прекрасно живёт одна, работает, путешествует. А твоя просто привыкла, что ты исполняешь все её капризы. И я больше не намерена в этом участвовать.
Андрей провёл рукой по волосам — жест, который он делал, когда не знал, что сказать. Он метался между двумя женщинами, пытаясь найти компромисс, которого не существовало.
— Две недели — это слишком мало, — наконец сказал он. — Дай хотя бы месяц. Мама найдёт квартиру, и мы поможем ей с переездом.
— Две недели, Андрей. Ни днём больше. Если бы она действительно искала квартиру эти три месяца, то давно бы нашла. Но она не искала. Она просто паразитировала на нашей доброте. Точнее, на твоей неспособности ей отказать.
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей защищать то, что не заслуживает защиты! Твоя мать манипулятор, Андрей. Она врала тебе про долги, чтобы вызвать жалость. Она прикидывается больной, когда ей что-то не нравится. Она настраивает тебя против меня. И ты это позволяешь!
Тамара Ивановна больше не пряталась. Она вышла из кухни и встала рядом с сыном.
— Вот видишь, Андрюша? Видишь, какая она на самом деле? Злая, жестокая, бессердечная! Я же говорила тебе с самого начала — она тебе не пара! Нормальная жена никогда бы так не поступила!
— Нормальная свекровь тоже бы так не поступила. Но мы имеем то, что имеем.
Она прошла мимо них и направилась в спальню. За спиной она слышала, как Тамара Ивановна что-то эмоционально говорит сыну, как тот пытается её успокоить. Но Софью это больше не волновало. Решение было принято.
Следующие дни прошли в напряжённой тишине. Тамара Ивановна демонстративно не разговаривала с невесткой, обедала в своей комнате, жаловалась по телефону подругам на «бессердечную девицу, которая выгоняет больную женщину из дома». Андрей пытался наладить мир, уговаривал Софью «подумать ещё раз», «не рубить с плеча». Но она была непреклонна.
На десятый день Тамара Ивановна сдалась. Она начала звонить риелторам, ездить на просмотры. Андрей возил её по квартирам, помогал с выбором. Софья в это время спокойно занималась своими делами, работала, встречалась с подругами. Впервые за долгое время она могла пригласить Катю на чай, не опасаясь скандала.
— Не могу поверить, что ты решилась! — восхищалась Катя, сидя на кухне. — Я бы так не смогла!
— Просто дошло до точки невозврата, — пожала плечами Софья. — Либо я, либо она. Третьего не дано.
— А Андрей? Он простит?
Софья задумалась. Простит ли? И нужно ли ей его прощение?
