— Ты опять за своё, Ленка? Опять эти твои… эти твои… — Вера Николаевна замахала руками, не находя слов, — эти твои тряпки дешёвые? Ну сколько можно, а? Тебе четвертый десяток!
— Мам, это просто платье. Обычное платье, — Елена поправила воротник старенького ситцевого платья, которое так любила. — Мне в нём удобно.
— Удобно ей! — Вера Николаевна фыркнула, поправляя безупречную укладку. — А что люди скажут? Что твой Серёжа, инженер, между прочим, не может жену одеть нормально? Или что ты сама не следишь за собой? Вот Галка, соседка моя, дочь замуж выдала — так та на при полном макияже даже дома ходит. А ты… эх.
Елена молча помешивала макароны. Эти разговоры повторялись каждый раз, когда мать приезжала в гости. Восемнадцать лет брака с Сергеем, двое детей, уютная квартира — и всё равно мать находила, к чему придраться.
— Я, между прочим, в твоём возрасте… — начала Вера Николаевна.
— Знаю-знаю, — перебила Елена. — Ты в моём возрасте уже пятого мужика меняла и на Мерседесе каталась.
— И что в этом плохого? — вскинулась мать. — Я, между прочим, всегда жила достойно! Не то что некоторые… — она выразительно оглядела кухню с потрескавшейся плиткой. — Я тебе всегда говорила: мужчина должен обеспечивать! А твой Серёжа…
— Мой Серёжа любит меня, — тихо, но твёрдо сказала Елена.
— Любит-любит, — передразнила мать. — А толку? Где шуба? Где машина? Где отпуск на море каждый год? Вот Светкина дочка, помнишь её? Так она вышла за этого, как его… ну, который в Москва-сити работает. Так у неё теперь и квартира в центре, и…
Елена вдруг с грохотом поставила тарелку на стол.
— Мам, хватит! Просто хватит! Я не хочу это слушать! Каждый раз одно и то же!
Вера Николаевна отшатнулась, но быстро взяла себя в руки.
— Ой, какие мы нервные стали. Правда глаза колет? — она поджала губы. — Я ведь только добра тебе желаю. Чтоб ты жила как человек, а не…
В этот момент хлопнула входная дверь.
— Мои любимые женщины! — раздался голос Сергея. — Что на ужин? Умираю с голоду!
Он вошёл на кухню, поцеловал Елену в щёку и кивнул тёще.
— Вера Николаевна, как доехали? Всё в порядке?
— Всё замечательно, Серёженька, — мгновенно сменила тон Вера Николаевна. — Вот, с Леночкой беседуем о жизни.
Елена отвернулась к плите. «Беседуем о жизни, ага. Всю жизнь одна и та же беседа».
— Серёжа, а ты не думал машину поменять? — как бы между прочим спросила Вера Николаевна. — Твоя-то уже совсем старенькая.
— Думал, конечно, — Сергей пожал плечами. — Но сейчас другие приоритеты. У Маши выпускной класс, репетиторы — всё недешёвое. А Димка на секцию плавания ходит.
— Ну да, ну да, — закивала Вера Николаевна. — Дети — это святое. Но всё-таки… статус, Серёжа, статус! Ты же начальник отдела. На чём ты на работу ездишь?
Елена закатила глаза. Вот опять. Сейчас начнётся.
— На чём езжу, на том и езжу, — спокойно ответил Сергей. — Главное, что ездит.
— Эх, Серёжа-Серёжа, — вздохнула Вера Николаевна. — Не так я Леночку воспитывала. Она у меня всегда была… — тут она осеклась, поймав предупреждающий взгляд дочери.
— А как вы её воспитывали? — вдруг заинтересовался Сергей, усаживаясь за стол. — Расскажите-ка.
Елена замерла с тарелкой в руках. Этот разговор не предвещал ничего хорошего.
— Ну как… — Вера Николаевна немного растерялась. — Чтобы ценила себя. Чтобы не размениваться на всякую… — она снова запнулась, подбирая слова, — на всякую ерунду. Чтобы жила красиво!
— А что такое «жить красиво»? — продолжал допытываться Сергей.
— Ну как что? — Вера Николаевна оживилась. — Это когда у женщины всё есть! Шуба, машина, украшения, отдых на курортах! Когда она выглядит на миллион! Когда все вокруг завидуют!
— И много у вас таких подруг, которым все завидуют? — спросил Сергей.
— Ну… — Вера Николаевна замялась. — Есть, конечно. Вот Галина Петровна, например. У неё муж бизнесмен. Или Светлана, она за границу вышла замуж.
— И они счастливы? — не унимался Сергей.
— Конечно, счастливы! — воскликнула Вера Николаевна. — У них же всё есть!
Елена поставила перед мужем тарелку с макаронами, потерла сыр и тихо сказала:
— Серёж, давай не будем…
Но Сергей словно не слышал.
— А Вы, Вера Николаевна? Вы счастливы?
В кухне повисла тишина. Вера Николаевна открыла рот, потом закрыла. Её рука машинально потянулась к золотому браслету — подарку последнего «спонсора», как она их называла.
— Я… при чём тут я? — наконец выдавила она. — Мы о Лене говорим!
— А я думал, мы о счастье говорим, — пожал плечами Сергей. — О том, что важнее — казаться или быть.
— Философ нашёлся! — фыркнула Вера Николаевна. — Если бы ты меньше философствовал, а больше денег зарабатывал, Ленка бы не ходила в этих обносках!
— Мама! — вскрикнула Елена.
— А что мама? Правду говорю! — Вера Николаевна уже не сдерживалась. — Посмотри на себя! Еще и сорока нет, а выглядишь на все пятьдесят! Ни маникюра, ни причёски нормальной! В магазин в тапочках выходишь! Я тебя другой жизни учила!
— Какой другой? — вдруг тихо спросила Елена. — Как у тебя? Менять мужиков каждые пять лет? Выпрашивать подарки? Врать про возраст? Бояться остаться одной без денег?
— Да как ты смеешь! — Вера Николаевна вскочила. — Я всё для тебя делала! Всё! А ты… ты…
— Я счастлива, мам, — просто сказала Елена. — Понимаешь? Счастлива. У меня есть любимый муж, дети, дом. Мне не нужны шубы и бриллианты.
— Это сейчас не нужны! — воскликнула Вера Николаевна. — А потом? Когда он найдёт молоденькую? Когда бросит тебя с детьми? Что тогда?
Сергей хмыкнул, продолжая спокойно есть свои макароны.
— Столько лет уже жду, когда же найду эту молоденькую, — пробормотал он. — Всё никак.
— Смейся-смейся! — Вера Николаевна погрозила ему пальцем. — Все вы, мужики, одинаковые! Сначала клянётесь в любви до гроба, а потом…
— А потом что? — Елена подошла к матери вплотную. — Что было потом у тебя, мам? Почему ты одна? Где все эти мужчины, которые дарили тебе шубы и возили на курорты?
Вера Николаевна отшатнулась, словно от удара.
— Я… я сама их бросала! Когда они переставали… соответствовать!
— Соответствовать чему, мам? — не отступала Елена. — Твоим запросам? А ты сама-то им соответствовала? Или только брала, брала, брала?
— Лена! — в глазах Веры Николаевны блеснули слёзы. — Ты… ты…
— Я просто спрашиваю, мам. Ты всю жизнь учила меня, что главное — это красивая обёртка. Шуба, машина, квартира. А что внутри? Что осталось у тебя, кроме этих браслетов и колец?
Вера Николаевна молча опустилась на стул. Её плечи поникли, и вдруг стало видно, насколько она на самом деле старше своих «всегда пятидесяти пяти».
— У меня есть ты, — тихо сказала она. — Только ты.
Елена почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она хотела что-то сказать, но не могла найти слов.
Сергей откашлялся.
— Давайте ужинать. Макарошки остынут.
Они молча сели за стол. Вера Николаевна механически поднесла ложку ко рту, но потом отложила её.
— Знаешь, Лен, — вдруг сказала она. — А ведь Борис, мой третий… он ведь любил меня. По-настоящему. Дом в деревне хотел купить, детей ещё… А я всё больше требовала. Шубу, машину, отпуск… Думала, если любит — значит, должен. А потом он ушёл. Сказал, что я никогда не буду довольна. И знаешь, что? Он был прав.
Елена смотрела на мать широко раскрытыми глазами. За всю жизнь она впервые слышала от неё что-то подобное.
— Мам…
— Нет, дай договорить, — Вера Николаевна подняла руку. — Я ведь завидую тебе, Ленка. Правда завидую. У тебя есть то, чего у меня никогда не было. Настоящая семья. Дом, где тебя любят просто так, а не за что-то.
Она вдруг всхлипнула и быстро вытерла глаза.
— Только не говори, что я была права, — попыталась пошутить Елена. — Я этого не переживу.
Вера Николаевна слабо улыбнулась.
— Не скажу. Но знаешь… может, мне ещё не поздно чему-то научиться? У тебя.
Сергей кашлянул.
— Так, женщины, хватит драм. Давайте лучше решать, что будем делать на выходных. Может, на дачу поедем? Шашлыки, свежий воздух…
— На дачу? — Вера Николаевна вскинула брови. — В эту вашу развалюху? Без горячей воды и с туалетом на улице?
Елена напряглась, готовясь к новому витку конфликта. Но вдруг Вера Николаевна рассмеялась.
— А знаете что? Поехали! Я сто лет не ела нормальных шашлыков. И вообще… — она хитро прищурилась, — говорят, сейчас в моде эти, как их… эко-тренды! Единение с природой и всё такое. Буду в тренде!
Елена с облегчением выдохнула и улыбнулась. Возможно, этот визит матери не будет таким уж кошмарным. А может быть… может быть, он станет началом чего-то нового.
Вечером, когда Вера Николаевна уже ушла в гостевую комнату, Елена сидела перед зеркалом, расчёсывая волосы. Она вдруг поймала себя на мысли, что в последнее время действительно перестала следить за собой. «Может, мама в чём-то и права», — подумала она, разглядывая морщинки вокруг глаз.
В зеркале отразилось лицо Сергея. Он подошёл сзади и положил руки ей на плечи.
— О чём задумалась?
— Да так… — Елена улыбнулась. — Думаю, может, и правда пора что-то в себе изменить. Причёску новую сделать или…
— Только не вздумай становиться похожей на свою маму, — серьёзно сказал Сергей. — Мне нравится моя Ленка. Такая, какая есть.
Елена хотела что-то ответить, но в этот момент зазвонил телефон. Она взглянула на экран и нахмурилась.
— Это Машка. В такое время…
Она ответила. Лицо её постепенно менялось, становясь всё более напряжённым.
— Что? Когда? — она слушала, крепко сжимая телефон. — Хорошо, мы сейчас приедем. Никуда не уходи.
— Что случилось? — встревоженно спросил Сергей.
— Это Маша, — Елена поднялась, лихорадочно ища глазами сумку. — Она у подруги. Кажется, у неё проблемы.
— Какие проблемы?
— Не знаю точно. Что-то про какого-то парня на Мерседесе, который обещал ей… — Елена запнулась. — Боже, Серёж, она же совсем ребёнок ещё!
Сергей уже надевал куртку.
— Поехали. Разберёмся.
Когда они выходили из квартиры, в коридор выглянула заспанная Вера Николаевна.
— Что случилось? Куда вы?
— К Маше, — коротко бросила Елена. — Потом объясню.
Вера Николаевна вдруг побледнела.
— Что-то с Машенькой? Подождите, я с вами!
Уже в машине, глядя на встревоженное лицо матери, Елена вдруг поняла, что, возможно, их многолетний конфликт имеет гораздо более глубокие корни, чем просто разные взгляды на жизнь. И что, возможно, её дочь сейчас стоит на том же перекрёстке, на котором когда-то стояла она сама.
«Неужели это никогда не кончится?» — подумала она, глядя в темноту за окном. — «Неужели мы обречены повторять одни и те же ошибки, поколение за поколением?»
Машина неслась по ночному городу, а в голове Елены звучали слова матери: «Я ведь завидую тебе, Ленка». Может быть, в этом признании было больше правды, чем она готова была признать?
