В тот год, когда Костя и Ира купили дачу, весна выдалась затяжной и прохладной. На электричке из Москвы они ехали вдвоём — молча, тревожно поглядывая друг на друга поверх масок. В этой поездке ощущалось что-то странное: словно всё происходило не с ними, а с какими-то другими людьми, о которых они читали в книге.
Дачный посёлок встретил их гулким скрипом калитки и влажным дыханием почвы. Земля была рыхлая, тёмная — будто ждала их шагов. Участок оказался чуть меньше, чем им мечталось зимой, когда они рассматривали фотографии в интернете; домик — побелённый и немного перекошенный, но с крепкой крышей и крыльцом, на котором хотелось сидеть вечерами.
Первые дни ушли на разбор вещей: старый холодильник трещал на всю кухню, окна открывались с трудом, а вода из колонки за забором оказалась ледяной. Костя принёс ведро — железное, с облупившейся зелёной краской, — и осторожно набрал воды для чая. Ира смеялась: «Вот теперь ты дачник!» Он отвечал сдержанно: «Скоро привыкнем».
Соседи появились почти сразу. Слева жила Валентина Петровна — сухонькая женщина лет семидесяти с лицом, испещрённым тонкой сеткой морщин. Она поднимала голову над сеткой-рабицей и приветливо кивала:
— Ну что, осваиваетесь? Не забудьте картошку вовремя посадить! Тут земля тяжёлая, любит навоз.
Ира благодарила, улыбаясь натянуто. Костя кивал — он вообще предпочитал слушать больше, чем говорить. Вскоре Валентина Петровна вручила им старую садовую лейку с вмятиной сбоку:
— Вот, это вам. У меня теперь новая. А эта ещё послужит.
Лейка была голубая, с облезлой ручкой. Вмятина выглядела так, будто её однажды прищемили воротами или кто-то наступил сапогом.
Соседи справа держались отстранённо: высокий хмурый мужчина по имени Юрий иногда курил у забора, не глядя ни на кого; его жена Лена появлялась ближе к вечеру и сразу уходила в дом.
Дни складывались из простых дел: вскопать грядку — лопата вязла в земле; перелить воду из ведра в бак; вымыть окна; собрать мусор вдоль забора. Особенно трудно было по утрам: одеяло пахло сыростью, суставы ныли от ночного холода. Иногда Ира жаловалась на спину:
— Ты не подумай… Я не нытик. Просто нужно время, чтобы привыкнуть.
Костя кивал: «Конечно». Он тоже чувствовал необычную усталость — словно тело вспоминало о себе заново.
