Три дня назад Николай ушёл от своей жены.
Ему показалось, что он больше не любит её. И поэтому Николай запихнул все свои вещи в огромный брезентовый рюкзак (с которым ещё дед его ходил сдавать пустые бутылки), забрал со шкафа свою любимую гитару и ушёл.
А напоследок сказал, что Серафима его не понимает; что они разные люди; что у них разные цели и, вообще, она не та женщина, о которой он мечтал. Не забыл упомянуть и о том, что уже давно любит другую.
Серафима, как могла, пыталась удержать Николая. Плакала, обещала, что исправится, что станет лучше, что будет такой, какой нужно ему. Но Николай был неумолим. Он твёрдо решил уйти. И менять своего решения не собирался. Но, когда Николай уходил, Серафима не сдавалась. Потому что она не могла, не имела в себе сил, да и не хотела вот так просто отпускать любовь всей своей жизни. Она не понимала, как теперь ей жить дальше, если рядом с ней не будет Николая. «Он сейчас уйдёт? — с ужасом думала Серафима, видя как уверенно Николай собирает свои вещи. — И его больше никогда здесь не будет?»
Она представляла свою квартиру, в которой теперь не будет его, и в глазах её темнело, ей становилось холодно и страшно. — Да не путайся ты под ногами! — ворчал Николай, ходя по квартире взад и вперёд, постоянно натыкаясь на Серафиму и отталкивая её в сторону. Потому что она мешала ему собирать вещи. — Не дай бог что-нибудь забуду, ведь возвращаться придётся. А я тебя, Серафима, если честно, только ты не обижайся, видеть больше не хочу. — Но, Николай! — жалобно ныла Серафима, неотступно следуя за мужем из спальни в гостиную, из гостиной на кухню, из кухни в ванную, из ванной в туалет, из туалета в прихожую и оттуда обратно в спальню. — Не уходи. А я тебя люблю. Пожалей меня. Как я без тебя. Я ведь пропаду. — Не хочу! — отвечал Николай, по пути заглядывая в шкафы и тумбочки, заполняя свой рюкзак. — Сил нет. Потому что меня ждут вершины! А с тобой? Что меня ожидает? Болото семейного счастья? Нет уж. И не уговаривай. — Ты уходишь, потому что я вчера заговорила о ребёнке? Сказала, что хочу его? — Да, Серафима, — ответил Николай. — Этим своим заявлением, что хочешь сделать меня счастливым отцом, ты раскрыла всю свою мелкую сущность. И я сразу понял, в чём смысл твоей жизни. И что нам с тобой не по пути. «Зачем я ему вчера сказала, что хочу ребёнка? — думала Серафима. — Кто меня за язык тянул? Ведь у нас всё так хорошо было! Ну, почему я такая несчастная? Почему не умею молчать?» — Где мои любимые гантели? — отчаянный вопль Николая вернул Серафиму к реальности. — Да вот же они. Родимые. Под кроватью. Идите к папочке. Папочка вас не забудет. Так, что ещё? Николай огляделся по сторонам. Увидел свои носки, валявшиеся за креслом. — А вы почему до сих пор здесь? — сказал он, поднимая носки и засовывая их в рюкзак. Николай снова огляделся и вышел в прихожую. (продолжение в статье)
– Что? – Катя замерла, держа в руках тарелку с недоеденным салатом. Её голос дрогнул, словно тонкая струна, готовая вот-вот лопнуть. Она посмотрела на мужа, сидящего напротив за кухонным столом, и попыталась уловить в его глазах хоть намёк на шутку. Но Олег смотрел серьёзно, даже чуть раздражённо, будто её удивление было чем-то неуместным.
– Я сказал, Наташе нужна помощь, – повторил он, откидываясь на спинку стула. – У неё там… ну, проблемы с кредитами. А ты же теперь зарабатываешь побольше, вот я и подумал…
– Подумал? – Катя медленно поставила тарелку на стол, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее и колючее. – Олег, ты вообще понимаешь, что говоришь? Это мои деньги. Наши деньги. А не фонд спасения твоей сестры!
Кухня, маленькая, но уютная, с голубыми занавесками и запахом свежезаваренного чая, вдруг стала тесной, словно стены сдвинулись. Катя и Олег сидели за столом, который они выбирали вместе три года назад, в первые месяцы брака, когда всё казалось возможным. Теперь же этот стол стал ареной для разговора, который, кажется, мог перевернуть их жизнь.
– Катюш, не начинай, – Олег вздохнул, потирая виски. – Наташа в беде. Она же не чужая, она моя сестра.
– А я кто? – Катя вскочила, не в силах сидеть спокойно. Её тёмные волосы, обычно аккуратно собранные в пучок, выбились из заколки, и она нервно заправила их за ухо. – Я твоя жена, Олег! И у нас свои планы, свои траты. Почему я должна решать проблемы Наташи?
– Потому что семья – это важно, – отрезал он. – Ты же знаешь, как она к нам относится. Всегда помогала, когда могла.
– Помогала? – Катя почти рассмеялась, но смех вышел горьким. – Когда это она нам помогала? Когда заняла у нас десять тысяч на «срочную покупку» и не вернула? Или когда ввалилась к нам на неделю, потому что её «бывший выгнал»?
Олег нахмурился, его лицо, обычно открытое и добродушное, стало жёстким. Он был на три года старше Кати, инженер в строительной фирме, человек, который всегда старался избегать конфликтов. Но сейчас в его глазах мелькнула искра упрямства.
– Ты несправедлива, – сказал он тихо. – Наташа не такая. Она просто… запуталась.
– Запуталась? – Катя упёрла руки в бёдра. – Олег, она потратила кучу денег на какие-то уколы красоты и сумки от Gucci! А теперь не может платить по кредитам? Это не «запуталась», это безответственность!
Катя вспомнила, как месяц назад Наташа, младшая сестра Олега, хвасталась в их гостиной новыми туфлями за тридцать тысяч. «Они же итальянские!» – щебетала она, вертя ногой перед Катей, словно та должна была аплодировать её выбору. Тогда Катя промолчала, хотя внутри всё кипело. Она сама себе такие траты позволить не могла – каждая копейка уходила на ипотеку, коммуналку, продукты. А Наташа, тридцатилетняя, без мужа, без детей, жила так, будто деньги растут на деревьях.
– Я уже пообещал ей, – вдруг сказал Олег, и его слова ударили Катю, как холодный душ.
– Что ты сделал? – она шагнула ближе, чувствуя, как кровь стучит в висках.
– Я сказал Наташе, что мы поможем, – он отвёл взгляд, уставившись на узор скатерти. – Ну, точнее, что ты поможешь. С твоей прибавкой это же не проблема, правда?
Катя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она оперлась на спинку стула, чтобы не упасть. Олег, её Олег, который клялся в любви у алтаря, который обещал быть на её стороне, уже всё решил за неё. Без разговоров, без её согласия. Просто взял и отдал её деньги – те, что она ещё даже не получила.
– Ты серьёзно? – её голос стал тише, но в нём звенела сталь. – Ты пообещал мои деньги, не спросив меня?
– Катя, не драматизируй, – Олег поднял руки, словно защищаясь. – Это же не навсегда. Она вернёт, как только устроится на работу.
– Устроится? – Катя почти кричала. – Она уже полгода «ищет себя»! А до этого что? Работала в салоне красоты и тратила всё на шмотки!
В этот момент в коридоре послышался шорох. Катя обернулась – в дверях стояла их дочь, шестилетняя Маша, в пижаме с единорогами. Её большие глаза смотрели на родителей с тревогой.
– Мам, пап, вы чего ругаетесь? – тихо спросила она, сжимая в руках плюшевого мишку.
Катя тут же замолчала, чувствуя укол вины. Они с Олегом старались не ссориться при дочери, но сегодня нервы были на пределе.
– Всё хорошо, солнышко, – мягко сказал Олег, вставая и подходя к Маше. – Иди спать, мы просто разговариваем.
– Громко разговариваете, – заметила Маша, но послушно развернулась и ушла в свою комнату.
Катя смотрела ей вслед, чувствуя, как внутри всё сжимается. Ради Маши, ради их маленькой семьи она и работала так много, терпела усталость, мечтала о будущем. А теперь её муж хочет, чтобы она жертвовала этим ради сестры, которая даже не удосужилась спросить, удобно ли это.
– Олег, – сказала Катя, когда они остались одни, – я не буду платить за Наташу. И точка. (продолжение в статье)
