Я поднялась из-за стола. Ноги немного дрожали, но я заставила себя стоять прямо.
— Праздник окончен. Прошу всех покинуть мою квартиру.
— Твою? — взвизгнула Галина Петровна. — Это квартира моего сына! Мы её купили!
— Вы дали первоначальный взнос. Ипотеку плачу я со своей зарплаты. И квартира оформлена на нас обоих.
Это был мой козырь. Я работала старшим менеджером в крупной компании и зарабатывала в два раза больше Игоря. Но Галина Петровна всегда делала вид, что не замечает этого факта.
— Игорь! — рявкнула свекровь. — Поставь свою жену на место!
Муж встал, но вместо того чтобы подойти ко мне, направился к выходу.
— Я… мне нужно воздуха, — пробормотал он и выскочил за дверь.
Типично. В любой сложной ситуации Игорь просто исчезал, оставляя меня разбираться с его матерью один на один.
Гости начали неловко прощаться и расходиться. Никто не хотел быть свидетелем семейного скандала. Через пятнадцать минут в квартире остались только мы с Галиной Петровной и молчаливый Анатолий Викторович.
— Знаешь, что я тебе скажу? — свекровь подошла ко мне вплотную. От неё пахло дорогими духами и чем-то кислым — может быть, злостью. — Ты временное явление в жизни моего сына. Были до тебя, будут и после. А я — его мать. Навсегда. И эту квартиру на Тверской ты отдашь. Так или иначе.
— Это обещание, дорогая невестка. Игорь сделает так, как я скажу. Он всегда делает так, как я говорю. Вопрос только в том, останешься ты после этого его женой или нет.
Она развернулась и пошла к выходу, увлекая за собой мужа. У порога обернулась:
— Подумай до завтра. Нотариус ждёт нас в десять. Будь умницей, Наташа. Не разрушай семью из-за каких-то квадратных метров.
Дверь хлопнула. Я осталась одна среди остатков праздничного стола. На торте, который я пекла сама, вставая в пять утра, чтобы всё успеть, оплыли свечи. Тридцать три свечи — возраст Христа, как любила повторять Галина Петровна. Возраст, когда мужчина должен быть состоявшимся и самостоятельным. Но её Игорёк всё ещё был маменькиным сынком, неспособным принять ни одного решения без одобрения матери.
Я начала убирать со стола, машинально складывая тарелки, выбрасывая объедки. Руки двигались сами собой, а в голове крутились события последних трёх лет. Как я не замечала очевидного? Или не хотела замечать?
Первые звоночки появились ещё до свадьбы. Галина Петровна выбрала ресторан, составила список гостей, заказала моё платье без моего участия. «Я же опытнее в этих вопросах, деточка», — говорила она, и я соглашалась, думая, что это проявление заботы.
Потом был медовый месяц. Мы хотели поехать в Италию, я уже присмотрела отель, но свекровь заявила, что это слишком дорого и вообще, «что вы там не видели». В итоге мы поехали в санаторий в Кисловодск, где отдыхали родители Игоря. Две недели я слушала лекции о правильном питании и пользе минеральной воды.
Затем началось вмешательство в нашу повседневную жизнь. Галина Петровна имела ключи от нашей квартиры и приходила когда вздумается. Могла застать нас в постели в воскресенье утром и начать уборку, громко комментируя, что «молодёжь нынче ленивая». Проверяла холодильник и критиковала мою готовку. Требовала отчёта, на что мы тратим деньги.
Игорь не видел в этом проблемы. «Мама просто заботится о нас», — говорил он. «Она всю жизнь так жила, не изменишь её». А потом умерла бабушка. Моя единственная родная душа после смерти родителей в автокатастрофе десять лет назад. Она оставила мне квартиру на Тверской — трёхкомнатную, с высокими потолками и видом на бульвар. Квартиру, в которой прошло моё детство, где пахло бабушкиными пирогами и старыми книгами.
