Он только покачал головой. Ему не нужно было объяснений.
На следующий день раздался звонок. Ирина посмотрела на экран: неизвестный номер. Ответила не сразу.
— Это ты выгнала мою маму?! — Голос молодой женщины, раздражённый, с нажимом. — Мама с папой приехали к тебе в тяжёлой ситуации, им буквально некуда было пойти! А ты их выгнала! Как ты могла их просто выгнать? Мы ж с тобой с детства знакомы! Они тебе как родные были!
Ирина встала, прижала трубку к уху:
— Я — Лена, их дочь. Не ожидала от вас такой неблагодарности.
Ирина помолчала. Потом сказала спокойно, но твёрдо:
— Леночка, никто у меня командовать не будет. Я их приютила, да. Из благодарности. А они в первый же день начали двигать мебель, диктовать расписание и указывать моему человеку, где его место. Это не помощь. Это — вторжение. И я этого больше не позволю.
Следующие дни прошли как в тишине, но уже другой — спокойной, родной. Влад оставался. Не из вежливости. Он снимал старые крючки, вешал новые полки, переклеивал угол обоев в прихожей. Ирина смотрела, как он работает, и чувствовала: этот человек теперь не гость. Он — дома.
Вечером они сидели на кухне. За окном шёл мелкий снег, первый в этом году. Влад возился с блокнотом Бориса. На последней странице он нашёл ещё одну строчку, не замеченную раньше:
«Если останешься — останься собой».
Он закрыл блокнот и сунул его в ящик.
— Надо перестроить полки. Неудобно. Я переделаю. По-своему.
— Только по-своему. Тут теперь всё — по-своему.
Он кивнул. Подошёл к стене, прикинул уровень и начал снимать старые крепления. Руки его не дрожали. В первый раз он делал не потому, что надо. А потому что хотел. Потому что это было — его место.
Ирина смотрела на него, потом на кухню, на кружки, на полки, на свой халат, висящий рядом с его. Её грудь впервые за долгое время вздымалась от облегчения, а не от тревоги. Она сделала это. Не промолчала. Не проглотила. Не сделала вид, что всё в порядке.
И вместо чувства вины — пришло что-то другое. Уверенность. Спокойствие. И даже — гордость.
Она тихо подумала: «Молодец, Ира. Не испугалась. Защитила себя. Свою квартиру. Своё право. Так и надо».
Теперь она знала: тишина может быть не пустотой, а свободой. И дом — не место, где всем удобно. А место, где удобно тебе.
