Анна резко оборачивается, стучит по столу пальцами.
— У нас двушка, мы и так едва помещаемся. Я не хочу жить с посторонними.
— Это моя мать, я не могу её бросить, — Павел смотрит ей в глаза, сжимает плечи.
— Может, ты сначала спросишь, как мне с этим?
— Прости, но я не могу по-другому, Ань.
Анна отходит к окну, смотрит на улицу, долго молчит.
Павел подходит ближе:
— Я заберу её завтра, мама не останется на улице.
На следующее утро Павел привез Тамару. Она держит в руках небольшой пакет, тихо здоровается, сжимает ремешок сумки.
— Вот, мама пока у нас поживёт, — Павел ставит сумку у порога.
Тамара неуверенно смотрит на Анну.
— Здравствуй, Анечка… Спасибо, что пустили, — голос у неё почти шёпотом.
Анна кивает, убирает хлебницу на край стола, глядит на вещи Тамары.
— Проходите, Тамара Ивановна…
Тамара тихо проходит в комнату, складывает свои вещи в шкаф, поправляет покрывало.
Вечером она готовит ужин, накрывает на стол, ставит три тарелки.
Анна молча ест, Павел благодарит:
Тамара быстро убирает посуду, уходит в свою комнату, аккуратно прикрывает за собой дверь.
Свет за стеной долго не гаснет, Анна слышит шорох пакета и приглушённое всхлипывание.
Павел сидит на кухне, прислушивается к тишине, сжимает чашку двумя руками.
Утро началось рано. Павел проснулся, когда в комнате было ещё темно. Где-то в кухне скрипнул табурет, потом послышалось, как кто-то открывает шкафчик. Он полежал немного, прислушиваясь, потом встал, накинул футболку, прошёл в коридор. Анна уже ставила чайник, шуршала пакетами, в уголке стола лежал кусок хлеба в бумаге.
— Проснулся? — голос у неё тихий, будто не хотелось лишний раз нарушать утро.
— Проснулся, — Павел потер лицо ладонью, сел на стул.
Анна смотрела на него поверх чашки. На кухню из комнаты вышла Тамара, осторожно поправляя на плечах кофту. Вид у неё помятый, глаза покраснели, волосы выбились из-под косынки.
— Доброе утро… — сказала она неуверенно.
— Доброе, мам, — Павел подвинул ей стул.
Тамара села, положила руки на колени. Анна поставила перед ней чашку.
— Я, наверное, вам мешала ночью. Всё никак не могла заснуть. Извините.
Павел покачал головой, Анна быстро заворачивала хлеб в пакет.
— Чаю налить? — спросила она, не поднимая взгляда.
— Нет-нет, потом, — Тамара чуть улыбнулась.
В комнате за окном было тускло, чайник шипел на плите, пахло чем-то влажным, вчерашним. Павел смотрел в окно, считал машины во дворе. Тамара шевелилась на стуле, что-то перебирала в руках — то ли платок, то ли маленькую записку.
Анна аккуратно достала полотенце из ванной, вернулась в кухню.
— Мне через час уходить, ты останешься? — спросила она у Павла.
— Конечно, — он даже не поднял головы.
Тамара кивнула сама себе, сжала в руках уголок кофты.
— Я постараюсь не мешать, — шепнула она.
Анна молча ушла собираться, в коридоре долго искала ключи, потом вышла, только дверца шкафа тихо хлопнула за ней. Павел посмотрел на пустую кружку, убрал её в раковину.
День тянулся вязко. Тамара медленно переставляла на полке баночки с крупой, утирала тряпкой крошки, иногда садилась, чтобы передохнуть. Павел то листал телефон, то заходил за водой, пару раз ловил себя на том, что не может вспомнить, что хотел сделать. Тамара раскладывала таблетки по блистерам, поправляла скатерть, мыла плиту. Когда он проходил мимо, она старалась не смотреть ему в глаза.
К вечеру Анна вернулась — усталая, молчаливая, долго снимала куртку, не торопясь ставила сумку на стул. В кухне пахло супом, хлеб лежал на доске, а на плите булькала кастрюля.
— Я поужинала, вы тут сами, — быстро сказала Тамара, поправила кофту и ушла в комнату. Дверь закрылась за ней почти бесшумно.
