Ключи упали на пол с глухим стуком. Лариса подняла их, вздохнула и прошла на кухню. День выдался тяжелый — три экстренных поступления, нехватка персонала, а под конец смены еще и скандал с главврачом из-за недостающих препаратов. Хотелось просто сесть, снять туфли и выпить чаю.
На столе лежала записка, написанная знакомым размашистым почерком: «Лара, положи карту на тумбочку. Нужно за коммуналку заплатить и Димке на ремонт машины перевести. Я в гараже.»
Она стояла и смотрела на эти строчки, а в голове крутилось что-то неприятное. Карта лежала в сумке, теплая от близости к телу. Лариса достала ее, покрутила в руках и положила рядом с запиской.
Тридцать два года назад, когда они только поженились, Анатолий говорил совсем другое:
— У нас все общее, Ларочка. Просто я лучше в деньгах разбираюсь, мужское это дело. Ты работай спокойно, а я буду следить, чтобы хватало на все.
Тогда это казалось заботой. Молодая, влюбленная, она с радостью отдавала зарплату — пусть муж думает о бюджете, ей и так хватало хлопот в больнице. Анатолий работал мастером на заводе, получал прилично, планировал покупки, откладывал на отпуск. Все было правильно и логично.
Но завод закрылся десять лет назад. Анатолий ушел на пенсию в пятьдесят пять, а она продолжала работать. Сначала медсестрой, потом старшей медсестрой, теперь вот заведующей отделением. Зарплата росла, ответственности прибавлялось, а домой она по-прежнему приходила к записке на столе.
— Ты что, ужин готовить не будешь? — донеслось из коридора.
Лариса вздрогнула. Анатолий стоял в дверях, вытирая руки тряпкой.
— Приготовлю, конечно, — она открыла холодильник. — Картошку пожарить?
— Давай. А карту не забудь на место положить.
Он кивнул и ушел в комнату включать телевизор. А она стояла у плиты и чистила картошку, и почему-то вспоминала, как в молодости они вместе ходили в магазин, вместе выбирали продукты, и он всегда спрашивал: «А тебе что хочется?» Когда это кончилось? Когда она перестала хотеть, а он — спрашивать?
Картошка шипела на сковороде, а в груди у Ларисы шипело что-то похожее на обиду. Странное чувство — будто впервые за много лет она задумалась о том, правильно ли все устроено в их семье.
— Ларисочка, ты не забыла, кому зарплату сегодня относить? — Марина Петровна расхохоталась, наматывая бинт на палец пациенту. — А то вдруг муж в кассу сдаст, как квартирную плату!
Остальные медсестры подхватили смех. Даже Светка, обычно серьезная, улыбнулась:
— Да ладно, Мариш, у них все по-честному. Анатолий Петрович хозяйственный, следит за бюджетом.
— Хозяйственный — это когда сам зарабатывает, — не унималась Марина. — А когда жена пашет, а он деньги распределяет… Это как же называется?
Лариса стояла у шкафа с лекарствами и делала вид, что ищет нужный препарат. Но руки дрожали, а в ушах звенело. Почему ей стало так неловко? Почему хочется защищаться?
— Мы просто… У нас так принято, — пробормотала она, не оборачиваясь.
— Ой, да ладно тебе! — Марина подошла поближе и понизила голос. — Лар, я не со зла. Просто странно как-то выглядит. Ты начмед, зарплата приличная, а домой идешь, как школьница с карманными деньгами.
— Да? А когда ты последний раз сама себе что-то купила? Без разрешения?
Лариса повернулась. В глазах Марины не было насмешки — только участие и какая-то печаль.
— У меня все есть, что нужно.
— Это не ответ на мой вопрос.
А ведь правда — не ответ. Лариса попыталась вспомнить. Сапоги в прошлом году? Но она сначала показывала их Анатолию в интернете, спрашивала, не дорого ли. Новое пальто? Тоже с его одобрения. Даже крем для лица покупала только после его фразы: «Смотри, не трать лишнего».
— Мне пора на обход, — сказала она и быстро вышла из ординаторской.
