— А тебе не страшно так жить? Как сейчас?
Этот вопрос застал врасплох. Лариса задумалась. Страшно ли? Да, страшно. Страшно каждый день приходить домой и не знать, какое настроение у мужа, что он придумает на этот раз, сколько денег потребует и на что. Страшно чувствовать себя банкоматом в собственной семье.
— Страшно, — призналась она.
— Вот видишь. Мам, ты всю жизнь людям помогаешь, лечишь, спасаешь. Ты сильная. Просто забыла об этом.
— Но куда мне деваться? Квартира его, дача его…
— А ты сама что? Разве ты не человек без квартиры и дачи? Мам, у тебя работа, зарплата, люди тебя уважают. Ты можешь жить сама, если захочешь.
Ира встала, обняла мать:
— Я не говорю, что надо обязательно уходить. Может, с папой можно договориться, объяснить ему. Но ты должна понимать — у тебя есть выбор. Всегда есть выбор.
Лариса сидела в объятиях дочери и чувствовала, как что-то меняется внутри. Будто туман рассеивается, и вдалеке проступают очертания новой жизни. Пока неясные, пугающие, но возможные.
— Спасибо, доченька, — прошептала она. — Спасибо, что напомнила мне, кто я такая.
Скандал случился вечером в четверг. Анатолий узнал, что Лариса опять перевела деньги на свою карту, и взорвался. Кричал, обвинял в неблагодарности, вспоминал, как содержал ее, когда она студенткой была. Говорил, что она обнаглела, что работа ей в голову ударила.
А Лариса стояла и слушала, и вдруг поняла — он может кричать сколько угодно, но заставить ее отдать карту не может. Не может физически принудить. Может только давить, манипулировать, обижаться. Но решение принимать все равно ей.
— Знаешь что, — сказала она, когда он немного выдохся. — Я уезжаю на пару дней. Подумаю.
— Куда уезжаешь? К любовнику, что ли?
Лариса не ответила. Собрала сумку, взяла документы и деньги с новой карты. Анатолий смотрел недоверчиво — видимо, не ожидал, что она действительно уйдет.
— Далеко не уедешь, — бросил он ей вслед. — Сама вернешься.
На автовокзале она долго стояла у табло, не зная, куда ехать. Потом позвонила Марине:
— Можно к тебе на пару дней?
— Конечно! А что случилось?
Марина жила одна в двухкомнатной квартире на окраине города. Встретила с обычной заботливостью — накормила, напоила чаем, постелила на диване, не задавая лишних вопросов.
Два дня Лариса почти не говорила. Читала книги с марининой полки, смотрела в окно на незнакомый двор, перебирала старые фотографии, которые всегда носила в кошельке. Вот свадьба — она молодая, счастливая, в белом платье. Вот рождение Иры — Анатолий держит дочку на руках, улыбается. Вот дача, шашлыки, гости…
Когда они стали чужими? Когда перестали быть командой и превратились в начальника и подчиненного?
— Ты решила что-нибудь? — спросила Марина во второй вечер.
— Да, — сказала Лариса. — Решила.
Утром она собрала сумку и поехала домой. Не потому, что испугалась или передумала. А потому, что разговор с мужем все равно был неизбежен. И откладывать его дальше не имело смысла.
Анатолий сидел на кухне с кружкой чая и газетой. Когда Лариса вошла, поднял голову, но ничего не сказал. Лицо хмурое, обиженное.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — буркнул он и снова уткнулся в газету.
Лариса села напротив. Руки не дрожали — странно, она думала, что будет волноваться больше.
— Толя, нам нужно поговорить.
— О чем тут говорить? Нагулялась и вернулась.
— Я не гуляла. Я думала.
Она помолчала, подбирая слова. Хотелось сказать все правильно, без лишних эмоций.
— Я больше не буду отдавать тебе всю зарплату.
Анатолий отложил газету, посмотрел на нее внимательно:
— Нет. Это просто решение. Я оставлю половину себе. На коммуналку, продукты, общие расходы — без проблем. Но распоряжаться своими деньгами хочу сама.
— А если я не согласен?
— Это твое право. Но мое решение от этого не изменится.
Он встал, прошелся по кухне:
