На следующее утро я специально полезла в приложение банка, посмотрела — действительно, списание, магазин «Уютный дом», сумма… Никакой загадки, просто чистая статистика моей жизни. Захотелось бросить телефон, а потом стало смешно — ну надо же, до чего дожили, что свои же дети делают “сюрпризы” моим же за мой же счёт.
Пришёл Саша с пакетом, как мальчишка-переросток — стоит, улыбается:
— Мам, ну вот! Открывай, там классная вещь!
Бумага шуршит, пакетик пахнет чем-то свежим, дорогим. Я медленно развязываю ленточку — и понимаю, что радоваться хочется. Сердце моё ёкает — хотя бы поступок, пусть и такой, пусть с моей карты… Но ведь всё равно — поступок.
Вытаскиваю: тёплый, красивый плед. Мягкий, пушистый — цвета поздней сирени, как в моём саду когда-то, до стройки. Провожу рукой, улыбаюсь Саше, хотя уголки глаз предательски влажнеют.
— Ох, сыночек… — вырывается само.
Он, кажется, ничего не замечает: щёлкает телевизором, разувается на ходу. Лёгкий вечер, наши привычные разговоры — «как там на работе, у тебя что новенького, да ну, в третьем подъезде опять кого-то затопило».
— Мам, ну ты не обиделась? Я же правда хотел как лучше! Я очень спешил, подумал, ну какая разница — главное же, чтобы тебе было приятно!
Вот тут я поймала себя на мысли, что вся наша жизнь — она ведь такая: вроде все стараются сделать как лучше, а по факту выходит… как выходит. Вроде бы и проявление заботы, а с другой стороны — будто и на себя махнул рукой: «да ладно, мать, ты же поймёшь».
Вечером, уже одна под пледом, я вспомнила, как много лет назад Саша пытался делать мне подарки своими руками: открытки из картона, настенные “шедевры” из пуговиц и пластилина… Я тогда пищала от радости, а он становился от этого выше на целую голову.
Теперь он взрослый, высокий, усталый, у него своя жизнь, свои заботы, свои кредиты. Но всё равно где-то внутри он остался тем же мальчиком — всё с теми же смешными ушами, острыми коленками и неуклюжим азартом.
— Мам, ну правда — скажи, тебе нравится? — всё ещё не унимался Саша, заглядывая мне в глаза.
Я улыбнулась — устало, но по-настоящему.
— Конечно, нравится, сынок. Главное же — что ты не забыл…
Он кивнул, притих, подошёл и поцеловал меня в макушку, как когда-то в детстве. И мне вдруг стало спокойно и легче. Пусть смешно, пусть нелепо. Пусть даже это “чуть-чуть по-нашему”.
