— Документы подавались лично заявителем. То есть вами. — Менеджер явно чувствовала себя неловко. — Извините, но я не могу предоставить записи с камер без официального запроса.
Ирина молча собрала свои документы. Руки тряслись, и папка едва не выпала.
— Что делать-то теперь?
— Обратитесь к юристу. Если действительно была подделка документов, это уголовное дело.
Ирина ждала мужа, ходя по комнате из угла в угол. На кухонном столе лежала распечатка кредитного договора, которую ей дали в банке. Каждый раз, проходя мимо, она бросала на неё взгляд, и внутри всё сжималось.
Владимир вернулся поздно, около десяти вечера. Зашёл в кухню, открыл холодильник.
— Володя, сядь. Нам нужно поговорить.
— Опять про этот кредит? — Он даже не обернулся. — Я же сказал, всё решу.
— Сядь! — В голосе Ирины прозвучала такая твёрдость, что муж наконец повернулся к ней.
Она положила перед ним договор.
— Это подделка. Подпись подделана. Справка о доходах фальшивая. — Она говорила медленно, чеканя каждое слово. — И ты об этом знаешь.
Владимир сел за стол, бегло пробежал глазами по документу.
— Ира, не накручивай себя.
— Не накручивай? Володя, это уголовное дело! Подделка документов! А компания твоя в справке указана!
— Слушай, — он откинулся на спинку стула, — ситуация сложная, да. Но не критичная. У меня сейчас большой проект висит, инвесторы задерживают платежи. Нужен был кредит на развитие.
— На меня? Без моего ведома?
— Ну что значит без ведома… Мы же семья. Общее хозяйство.
Ирина почувствовала, как в груди разгорается ярость.
— Общее хозяйство? Володя, ты подделал мою подпись! Ты оформил на меня кредит, которого я не брала! А теперь мне грозит суд!
— Не грозит никакой суд. Я возвращу деньги.
— Когда? Просрочка уже три месяца!
— Ира, не устраивай истерику. — Владимир встал, его голос стал жёстче. — Я обеспечиваю эту семью двадцать лет. У меня просто временные трудности.
— Это не временные трудности! Это мошенничество!
— Послушай меня внимательно, — он наклонился к ней через стол, — не вздумай никуда обращаться со своими подозрениями. Ты только всё испортишь.
— Что значит испорчу?
— Это значит, что если ты начнёшь бегать по юристам и в полицию, то проект точно провалится. И тогда уж точно нечем будет гасить кредит.
Ирина смотрела на мужа и не узнавала его. Этот холодный тон, эта угроза…
— А если я не буду молчать?
Владимир выпрямился, поправил рубашку.
— Тогда, Ира, тебе придётся самой разбираться со своими долгами.
В маленьком кафе рядом с домом было почти пустынно. Ирина сидела у окна, нервно помешивая ложечкой в чашке с остывшим кофе. Настя опаздывала, как всегда. Ирина посмотрела на часы — уже полчаса. «Может, не стоило её беспокоить», — думала она.
— Мам, прости! — Настя ворвалась в кафе на своих высоких каблуках, сняла лёгкую куртку. — Пробки жуткие. Ты давно?
— Да ничего, дочка. — Ирина попыталась улыбнуться. — Закажи что-нибудь.
Настя села напротив, достала телефон, быстро что-то набрала.
— Мам, у тебя какой-то странный голос был по телефону. Что-то случилось?
Ирина глубоко вздохнула. С чего начать? Как объяснить дочери, что её отец…
— Настя, у нас с папой проблемы.
— Ну мам, — дочь закатила глаза, — в вашем возрасте какие могут быть проблемы? Поссорились из-за ерунды? Помиритесь.
— Нет, не из-за ерунды. — Ирина придвинула к дочери папку с документами. — Твой отец оформил на меня кредит. Без моего ведома.
Настя нахмурилась, открыла папку.
— Не понимаю. Полтора миллиона? Мам, а вдруг ты просто забыла? В последнее время ты часто…
