Олга Викторовна стояла перед зеркалом, критически оглядывая своё отражение. Платье от Валентино, купленное в столичном бутике, сидело идеально, подчёркивая стройную фигуру, которой она так гордилась в свои 60 лет. Юбилей — событие важное, знаковое. Всё должно быть безупречно.
Ресторан «Венеция», лучшие флористы города, кейтеринг, музыкальная программа и, конечно же, гости — сливки общества. Так любила выражаться Олга.
Вдруг её взгляд смягчился, и на губах появилась едва заметная ироничная улыбка. Сергей… Её сын. Десять лет она его не видела.
Десять лет назад он, как беглец, сбежал из города с Анной — бежал от заботы Олги, от перспектив, которые она для него видела. Променял столичную жизнь на какую-то глушь с агритуризмом. Смешно она помнила, как была против этого брака. Анна — простая деревенская девушка, без образования, без манер. Что она могла дать Сергею? Только проблемы. А Сергей… К её глубокому сожалению, не оправдал её надежд. Не выдержал, не добился престижной должности, постоянно жаловался на несправедливость, зависть коллег. Размазня — вот как она его называла, может быть, слишком резко. Но ведь правду нужно говорить в лицо.
И вот, через десять лет, она решила их пригласить. Не потому что вдруг проснулась материнская любовь, конечно. Скорее из любопытства. Хотела посмотреть, во что они превратились. В каких лохмотьях они приедут, на каком развалюхе. И, конечно же, показать всем, кто есть кто. Доказать свою правоту.
Олга подошла к окну, откуда открывался вид на город суеты, движения, жизни. А там, в деревне, у них… молчание. Покой. Коровы, куры. Смертная тоска.
Вдруг в комнату вошла её сестра Ирина.
— Ну что, готова сиять, наша звезда? — весело спросила она.
Олга повернулась и посмотрела на сестру с одобрением. Ирина, как всегда, выглядела элегантно, но без излишеств.
— Практически готова, — ответила Олга Викторовна, вновь обращаясь к зеркалу. — Только размышляю о моих долгожданных гостях.
— Это о Сергее и Ане? — спросила Ирина, садясь на край кровати.
— Конечно, — вздохнула Олга. — Представляю, в каких резиновых сапогах появится моя деревенская Золушка.
Ирина рассмеялась.
— О, не могу представить эту картину! И Сергей, наверное, совсем одичал в своей деревне.
— Не удивлюсь, — пожала плечами Олга. — Он всегда был бесхарактерным. А что до Анны… я даже не знаю, что он в ней нашёл.
— Любовь, — философски заметила Ирина.
— Какая там любовь, — возразила Олга Викторовна. — Скорее безнадёжность. Главное, чтобы они не испортили мне праздник. Я столько в него вложила.
— Не волнуйся, — успокаивала её Ирина. — Посмеёшься и забудешь. Зато будет что вспомнить.
— Вот именно, — подтвердила Олга Викторовна. — Дайте им понять своё место. Иначе они совсем возомнят о себе.
Она подошла к туалетному столику и взяла флакон духов «Chanel № 5» — неизменный аромат, сопровождавший её всю жизнь. Запах успеха, превосходства, власти.
Позже, когда они сидели в машине, направляясь в ресторан, Олга продолжала мысленно возвращаться к предстоящей встречи с сыном и его женой. Она представляла их смущённые лица, неловкие движения, дешёвую одежду. И от этой мысли ей становилось немного легче, как будто она уже победила.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросила Ирина, прерывая её мысли. — Может, не стоило их приглашать?
Олга посмотрела на сестру с удивлением.
— Тебе их жаль?
— Нет, просто… я думаю, это как-то некрасиво. Выставлять людей на посмешище.
— Глупости, — отмахнулась Олга. — Я просто хочу посмотреть, что с ними произошло. К тому же, это мой юбилей. Я имею право приглашать кого угодно.
Ирина вздохнула, но больше ничего не сказала. Она знала, что с Олгой спорить бесполезно.
В зале ресторана царила атмосфера ожидания, приправленная изрядной долей сплетен. Гости Олги, как воробьи, столпились кучей, шептались и смотрели на входную дверь.
Тяжёлые бархатные занавески, обычно скрывавшие суету улиц, сегодня казались символом их собственного закулисного представления.
— Помнишь их свадьбу? — пробормотала полная дама в фуксиевом платье, прикрывая рот кружевным платочком. — Анна в каком-то ситцевом сарафане, Сергей в костюме, явно чужом…
— И их старый автобус, — презрительно пискнула строгая женщина в деловом костюме. — Скорее, мобильный курятник.
— Помню, как Олга тогда была убита горем, — продолжала дама в фуксии. — Её сын с высшим образованием, а вдруг в деревню. Да ещё с этой простушкой…
Третья участница беседы — худощавая блондинка с небрежной причёской — подхватила разговор:
— А помнишь, как Сергей работу искал? Вечно какие-то стартапы, проекты… Ничего путного. Олга Викторовна, конечно, его пристраивала, но он всё портил. Бездарь, одним словом.
По группе прокатился смех. В каждом слове чувствовалась смесь зависти и злорадства — зависти к положению Олги Викторовны и злорадства над судьбой её сына. Они были уверены в своей правоте, в своей принадлежности к высшему обществу, где успех измерялся не упорным трудом, а связями и удачным замужеством.
В стороне, у барной стойки, двое мужчин в дорогих, но старомодных костюмах обсуждали ситуацию с более практичной точки зрения.
— Сергей, конечно, всегда был немного витающим в облаках, — произнёс первый, потягивая коньяк.
— Но чтобы вот так совсем в землю уйти… Не понимаю, — добавил второй.
— Да ладно тебе, — ответил первый, поправляя очки. — Может, там и деньги водятся? Сейчас же модно всякое экофермерство, агритуризм…
— Хотя вряд ли, — возразил второй. — Зная Олгу Викторовну, она бы давно растрезвонила об их успехах, если бы они были.
По мере того как гости прибывали, напряжение в зале нарастало. Олга Викторовна нервно поглядывала на часы. Она старалась поддерживать светскую беседу, улыбаться и шутить, но её мысли были далеко.
Она представляла себе, как войдут Сергей и Анна. Как их встретят презрительные взгляды. Как она, Олга Викторовна, триумфально подтвердит свою правоту.
Она вспомнила их последний разговор, когда Сергей объявил о своём решении уехать в деревню:
— Мама, я больше не могу. Я устал от этой гонки, от постоянного давления. Я хочу жить своей жизнью, заниматься тем, что мне нравится.
Олга Викторовна тогда лишь презрительно усмихнулась:
— Твоя жизнь — это прозябание в глуши. Ты же ничего не умеешь делать руками. Ты пропадёшь там, Сергей.
И вот спустя десять лет она увидит его снова. Увидит, как он пропал. И это будет её триумф.
И вдруг, как по команде, музыка стихла, и все взгляды обратились к входной двери. Наступила такая плотная, извинующая тишина, что казалось, можно было услышать, как бьётся сердце каждого присутствующего.
Олга Викторовна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Момент настал. Сейчас они войдут, и все увидят…
Тяжёлые дубовые двери ресторана распахнулись внутрь с мягким вздохом, на мгновение заглушив какофонию звона бокалов и натужного смеха, наполнявших зал.
Все взгляды, заострённые ожиданием и лёгкой злостью, обратились к входу.
Олга Викторовна, восседавшая во главе стола словно королева, обозревающая свои владения, ощутила укол удовлетворения. Момент, который она так тщательно спланировала, наконец настал!
Она разгладила ткань своего дизайнерского платья. Губы её изогнулись в напряжённую, почти хищную улыбку.
Но улыбка дрогнула.
А потом и вовсе исчезла.
