— Максим заболел. Нервы. Врач говорит, стресс.
— Он постоянно говорит о тебе. Не ест, не спит нормально.
— И что вы от меня хотите?
Пауза. Потом сдавленно:
— Вернись. Я… я больше не буду вмешиваться.
— Зинаида Петровна, дело не во мне. Дело в Максиме. Он взрослый мужчина, который должен сам принимать решения. Пока он не научится говорить вам «нет», ничего не изменится.
— А он мой муж. Был моим мужем. Если он хочет им остаться, пусть приезжает ко мне. Один. И мы поговорим. Но жить в вашей квартире под вашим контролем я больше не буду.
— Гордячка! Из-за тебя мой сын страдает!
— Нет, Зинаида Петровна. Он страдает из-за того, что не может выбрать между мамой и женой. И пока вы будете делать этот выбор за него, он так и останется несчастным.
Марина положила трубку.
Ещё через неделю в дверь позвонили. За дверью стоял Максим с букетом цветов и чемоданом.
Марина молча отступила в сторону.
— Я ушёл от мамы, — сказал он, ставя чемодан в прихожей. — Сказал ей, что буду жить отдельно. Она устроила скандал, говорила, что я неблагодарный, что она всю жизнь на меня положила…
— И я всё равно ушёл. Понял, что если не уйду сейчас, то никогда не смогу. Буду всю жизнь маменькиным сынком в её квартире.
Марина села на диван. Максим сел рядом, не прикасаясь к ней.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я был слабаком. Позволял ей унижать тебя, контролировать нашу жизнь. Думал, что так проще — не спорить, не конфликтовать. Но ты была права. Это не жизнь, а существование.
— Что ты собираешься делать?
— Искать квартиру. Свою. Может быть, маленькую, может, в ипотеку, но свою. И… я хотел спросить. Ты согласна попробовать начать сначала? Без мамы, без её квартиры, без условий?
Марина долго смотрела в окно. Потом повернулась к нему.
— Максим, я люблю тебя. Но я не вернусь к прежней жизни. Если мы будем вместе, то только как равные партнёры. Твоя мама может приходить в гости, но не жить нашей жизнью. И никаких ключей от нашего дома у неё не будет.
— И я не брошу работу ради того, чтобы сидеть дома.
— И решение о детях мы будем принимать вместе, когда будем готовы, а не по требованию твоей матери.
Марина протянула ему руку.
— Тогда давай попробуем. С чистого листа.
Максим пожал её руку. Потом притянул к себе и обнял.
— Спасибо, что не сдалась. Что показала мне, каким я был.
А в это время в большой квартире сидела Зинаида Петровна. Одна. В тишине. Квартира была полностью в её распоряжении. Никто не мешал, не спорил, не нарушал заведённый ею порядок. Только почему-то эта победа ощущалась как поражение. На кухонном столе остывал ужин на одну персону, а в пустых комнатах гулкое эхо повторяло каждый её шаг.
Она взяла телефон, хотела позвонить сыну, но положила трубку. Гордость не позволяла признать свою неправоту. Она была уверена — Максим вернётся. Через неделю, через месяц, но вернётся. Куда он без неё денется?
Но Максим не вернулся. Ни через неделю, ни через месяц. Он снял с Мариной квартиру, обустроил её, нашёл вторую работу, чтобы платить за жильё. Иногда звонил матери, спрашивал о здоровье, но в гости не приезжал. И не приглашал к себе.
Зинаида Петровна всё ждала. Ждала, что он одумается, что Марина его бросит, что всё вернётся на круги своя. Но время шло, а сын не возвращался. Зато через год пришла весть — Марина беременна. Не по требованию, не по условию дарственной, а потому что они с Максимом решили, что готовы стать родителями.
Зинаида Петровна сидела в своей большой пустой квартире и плакала. Она получила то, что хотела — внуков. Но потеряла то, что имела — сына. И только теперь поняла, что материнская любовь, превращённая в контроль и манипуляции, способна разрушить то, что должна была защищать.
