— Галина Ивановна, положите ключи на стол. Сейчас же! — Татьяна стояла в дверях спальни, сжимая в руке нотариальные документы, и её голос дрожал не от страха, а от едва сдерживаемой ярости.
Свекровь замерла посреди прихожей с хозяйственной сумкой в одной руке и связкой ключей в другой. На её лице мелькнуло удивление, быстро сменившееся привычной маской доброжелательности.
— Танечка, милая, что случилось? Я просто зашла проверить, всё ли у вас в порядке. Максим на работе, ты тоже обычно допоздна…
— Вы зашли в мою квартиру. В МОЮ квартиру, которую мне оставила бабушка. И вы прекрасно это знаете!
Татьяна помахала документами, и печать нотариуса блеснула в свете люстры. Три месяца назад она получила наследство — двухкомнатную квартиру в центре города. Бабушка, которая вырастила её после того, как родители погибли в аварии, оставила ей это единственное, но бесценное богатство. Татьяна оформила все документы, стала единоличной владелицей, и думала, что теперь у них с Максимом наконец-то будет своё жильё, где не надо платить аренду и терпеть чужие правила.
Но она не учла одного — свекрови.
Галина Ивановна медленно опустила сумку на пол, но ключи продолжала сжимать в кулаке.
— Танечка, не горячись. Мы же семья. Максим — мой сын, ты — моя невестка. Разве плохо, что я забочусь о вас? Вот, купила продукты, хотела борщ сварить. Ты же вечно на работе, некогда тебе готовить…
— Я не давала вам ключи от этой квартиры, — Татьяна сделала шаг вперёд. — Вы сделали дубликат без моего ведома. Это нарушение моих прав!
Свекровь вздохнула, словно объясняя что-то неразумному ребёнку.
— Ну что ты так заводишься? Максим сам дал мне ключи скопировать. На всякий случай. Мало ли что может случиться… Татьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Максим. Её муж, который клялся, что они начнут новую жизнь в этой квартире, что всё будет по-другому, не как в съёмной однушке, где свекровь появлялась через день. Он знал. Он дал разрешение.
— Позовите его, — голос Татьяны стал ледяным. — Сейчас же позвоните Максиму и скажите, чтобы приехал. Немедленно.
— Танечка, зачем отрывать человека от работы? Давай спокойно поговорим…
Крик вырвался неожиданно для неё самой. Галина Ивановна вздрогнула, её лицо на мгновение исказилось, показав истинные чувства — раздражение и презрение. Но маска тут же вернулась на место.
— Хорошо, хорошо. Как скажешь.
Она достала телефон и набрала номер. Татьяна слышала приглушённый голос мужа в трубке.
— Максимушка, сыночек… Да, я у вас дома… Нет, всё хорошо, просто Танечка просит тебя приехать… Да, прямо сейчас… Не знаю, наверное, что-то важное…
Она говорила таким тоном, словно успокаивала встревоженного ребёнка, и Татьяна поняла — свекровь уже выстраивает защиту, уже представляет себя жертвой неадекватной невестки.
Сорок минут ожидания тянулись как часы. Галина Ивановна устроилась на кухне, невозмутимо попивая чай, который сама же и заварила. Татьяна стояла у окна в гостиной, сжимая в руках документы на квартиру. Она перечитывала строчки, где чёрным по белому было написано: «Единоличный собственник — Татьяна Сергеевна Крылова».
Когда в замке повернулся ключ, она даже не обернулась. Она узнала походку мужа — торопливую, чуть виноватую.
