Свекровь стояла в дверном проёме моей спальни, держа в руках ключи от квартиры, которые я только вчера спрятала в ящике комода.
— Интересные вещи я нахожу, когда навожу порядок, — произнесла Галина Петровна с той особенной интонацией, которая всегда предвещала скандал.
Я замерла посреди комнаты. В руках у меня была корзина с бельём, которую я несла в ванную. Сердце забилось чаще. Эти ключи были от квартиры моей покойной бабушки — единственного наследства, о котором свекровь не должна была знать.
— Это мои личные вещи, — максимально спокойно ответила я, стараясь не выдать волнения.
— Личные? — свекровь подняла бровь. — В моём доме нет ничего личного, Катя. Особенно когда речь идёт о недвижимости, которую ты скрываешь от семьи.
Вот оно. Началось. Я знала, что этот момент рано или поздно настанет. Три года я жила в этом доме, три года терпела постоянный контроль, придирки и унижения. Но квартира бабушки была моей последней надеждой на свободу.
— Павел знает об этой квартире? — продолжила Галина Петровна, входя в комнату и усаживаясь на мою кровать, как будто имела на это полное право.
— Это не его дело, — ответила я, ставя корзину на пол.
— Не его дело? Ты замужем за моим сыном уже три года, а говоришь, что у тебя есть дела, которые его не касаются?
Я глубоко вздохнула. Как же я устала от этих разговоров. От постоянного вмешательства в нашу жизнь. От того, что свекровь считала себя вправе решать всё за нас.
— Галина Петровна, эта квартира досталась мне от бабушки. Она умерла полгода назад, и я пока не решила, что с ней делать.
— Полгода назад! — воскликнула свекровь. — И ты молчала! Конечно, квартиру нужно продать, а деньги вложить в ремонт этого дома. Кухня давно требует обновления, да и веранду пора достроить.
Я почувствовала, как во мне поднимается волна гнева. Спокойно, Катя, спокойно. Не поддавайся на провокации.
— Я не собираюсь продавать квартиру.
— Что значит не собираешься? Ты думаешь только о себе! А о семье кто подумает? Паша работает с утра до ночи, чтобы вас обеспечить, а ты прячешь от него целую квартиру!
В этот момент в комнату вошёл Павел. Высокий, широкоплечий, с вечно уставшим взглядом. Мой муж, который последние месяцы всё больше походил на тень самого себя.
— Что за шум? — спросил он, переводя взгляд с меня на мать.
— Паша, ты только послушай! — Галина Петровна вскочила с кровати и подошла к сыну. — Твоя жена полгода скрывала, что получила квартиру в наследство! Полгода, представляешь?
Павел посмотрел на меня. В его глазах я не увидела удивления. Он знал. Конечно, он знал. Я же рассказывала ему о бабушке, о том, что она оставила мне квартиру. Но он промолчал.
— Мам, это не твоё дело, — тихо сказал он.
— Как это не моё дело? Я твоя мать! Я имею право знать, что происходит в жизни моего сына!
— Галина Петровна, — я решила взять ситуацию в свои руки, — эта квартира не имеет отношения к вашему сыну. Это моё наследство от моей бабушки.
— Ах, вот как! — свекровь повернулась ко мне. — Значит, ты уже делишь имущество? Может, ты и развод планируешь, раз так рьяно защищаешь свою собственность?
— Мам, хватит! — Павел повысил голос, что случалось крайне редко.
— Не смей на меня кричать! Я растила тебя одна, всем пожертвовала ради тебя, а ты теперь защищаешь эту… эту…
— Эту кого? — я шагнула вперёд. — Договаривайте, Галина Петровна.
Свекровь смерила меня презрительным взглядом.
— Эту хитрую особу, которая вышла за тебя замуж только ради прописки в Москве!
Вот и всё. Все карты на столе. Три года я слышала намёки, колкости, завуалированные оскорбления. Но сейчас свекровь высказала всё прямо.
— Я вышла замуж за Павла, потому что любила его, — спокойно сказала я. — И прописка здесь совершенно ни при чём. У меня есть высшее образование, хорошая работа, а теперь ещё и своя квартира. Мне не нужно за кого-то цепляться ради выгоды.
— Ха! Квартира! Наверняка какая-нибудь развалюха на окраине!
— Двухкомнатная квартира в центре, если вам так интересно. Бабушка всю жизнь там прожила.
Глаза Галины Петровны загорелись алчным огнём.
— В центре? Двухкомнатная? Да это же целое состояние! И ты молчала!
— Потому что знала, как вы отреагируете. Вот прямо так, как сейчас.
Павел стоял между нами, переводя взгляд с матери на меня. Я видела в его глазах растерянность. Он всегда был таким — неспособным выбрать сторону, вечно мечущимся между двух огней.
