— Паша, — Галина Петровна взяла сына за руку, — ты должен поговорить с женой. Объяснить ей, что в семье не должно быть секретов. Эту квартиру нужно продать и вложить деньги в семейный бизнес. Твой отец оставил нам автомастерскую, но она требует вложений.
— Автомастерская приносит стабильный доход, — возразила я.
— Откуда ты знаешь? Ты что, в бухгалтерию нашу заглядывала?
— Павел! — свекровь повернулась к сыну. — Ты обсуждаешь наши финансовые дела с ней?
— Мам, она моя жена. Конечно, я с ней всё обсуждаю.
— Всё, кроме квартиры, которую она от тебя скрывала!
Я устало опустилась на стул. Этот разговор мог продолжаться бесконечно. Галина Петровна никогда не отступала, пока не добивалась своего.
— Знаете что, — сказала я, — давайте поговорим начистоту. Да, у меня есть квартира. Да, я не спешила о ней рассказывать. Потому что это единственное, что у меня осталось от бабушки. Единственное место, где я могу быть сама собой, без постоянного контроля и критики.
— Контроля? Критики? — свекровь театрально всплеснула руками. — Я всего лишь забочусь о вашем благополучии!
— Вы контролируете каждый наш шаг. Что мы едим, во сколько ложимся спать, как тратим деньги, когда планируем детей…
— А что, разве это плохо? Я опытнее вас, я лучше знаю, как надо жить!
— Нет, Галина Петровна. Вы знаете, как надо жить вам. Но мы с Павлом — отдельная семья, и мы имеем право жить так, как хотим мы.
— Отдельная семья? — свекровь рассмеялась. — Вы живёте в моём доме, едите мою еду, а говорите об отдельной семье?
— Мы платим за коммуналку, покупаем продукты, помогаем по хозяйству…
— Помогаете? Да я всё делаю сама! Готовлю, убираю, стираю!
— Потому что не даёте мне ничего делать! Каждый раз, когда я пытаюсь приготовить ужин, вы приходите на кухню и начинаете критиковать. Не так режу, не то добавляю, не той посудой пользуюсь!
Павел молчал. Он стоял, опустив голову, и я понимала, что не дождусь от него поддержки. Он никогда не мог противостоять матери.
— Я делаю это для вашего же блага, — продолжала Галина Петровна. — Чтобы научить тебя правильно вести хозяйство. А ты вместо благодарности скрываешь от семьи целую квартиру!
— Я не скрывала. Я просто не считала нужным обсуждать это.
— Не считала нужным? А когда мы с Пашей думали, как накопить на расширение мастерской, ты молчала о том, что у тебя есть недвижимость в центре Москвы? — Это моя квартира. Моё наследство. Я не обязана её продавать ради вашей мастерской.
— Эгоистка! — выплюнула свекровь. — Я всегда знала, что ты такая! Думаешь только о себе!
Слёзы подступили к глазам, но я сдержала их. Не дам ей этого удовольствия — видеть меня слабой.
— Галина Петровна, если я такая плохая, почему вы не хотите, чтобы мы съехали? Ведь квартира у меня теперь есть.
Свекровь на секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки.
— Съехали? И бросили меня одну? Я старая женщина, мне нужна помощь!
— Вам пятьдесят два года. Вы работаете, водите машину, ходите на фитнес. Какая помощь?
— Паша! — Галина Петровна повернулась к сыну. — Ты слышишь, что говорит твоя жена? Она хочет бросить меня!
Павел поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах была усталость и что-то похожее на мольбу.
— Кать, давай не будем сейчас это обсуждать. Все устали, эмоции зашкаливают…
— Конечно, — горько усмехнулась я. — Давай не будем. Как всегда.
Я встала и направилась к двери.
— Куда это ты собралась? — окликнула меня свекровь.
— В свою квартиру. Проверить, всё ли там в порядке.
— Катя, подожди, — Павел шагнул ко мне, но мать удержала его за руку.
— Пусть идёт. Пусть подумает о своём поведении.
Я вышла из комнаты, взяла сумку и ключи. Квартира бабушки находилась в получасе езды на метро. Я редко там бывала после похорон — слишком больно было видеть пустые комнаты, где всё ещё витал запах бабушкиных духов.
Открыв дверь, я вошла в прихожую. Квартира встретила меня тишиной и прохладой. Я прошла в гостиную, села на бабушкин диван и наконец дала волю слезам.
Как же я устала. Устала оправдываться, защищаться, доказывать своё право на личное пространство. Три года я пыталась наладить отношения со свекровью, но все мои попытки разбивались о стену её властности и желания контролировать всё вокруг.
Телефон зазвонил. Павел. Я не стала отвечать. Потом позвонила свекровь. Тоже сброс. Мне нужно было побыть одной, подумать.
Я встала и прошлась по квартире. Две комнаты, кухня, санузел. Небольшая, но уютная. Бабушка всегда говорила, что оставит её мне, чтобы у меня был свой угол. «Женщине нужна независимость, Катюша, — говорила она. — Как бы ты ни любила мужа, всегда имей свой запасной аэродром».
