Павел выглядел как загнанный зверь. Он метался взглядом между матерью и женой, понимая, что любой его выбор будет неправильным.
— Мам, Анжел… Давайте успокоимся. Может, обсудим всё завтра, на свежую голову?
— Нечего обсуждать! — отрезала Галина Петровна. — Либо она соглашается на разумные условия проживания в моём доме, либо…
Она сделала драматическую паузу. Анжела знала, что сейчас последует. Главный козырь свекрови, который она приберегала для особых случаев.
— Либо ищите себе другое жильё, — закончила Галина Петровна, победно глядя на невестку.
Воцарилась тишина. Павел побледнел, Анжела же, напротив, почувствовала странное спокойствие. Словно после долгого ожидания грозы наконец ударил гром.
— Хорошо, — сказала она ровным голосом.
— Что хорошо? — не поняла свекровь.
— Мы будем искать другое жильё.
Галина Петровна явно не ожидала такого поворота. Обычно угроза выселения действовала безотказно — заставляла невестку идти на уступки, соглашаться с её требованиями.
— Ты… вы… Павел! — она повернулась к сыну. — Ты слышал? Она хочет увезти тебя от родной матери!
— Я никого не увожу, — спокойно возразила Анжела. — Я предлагаю нам с Павлом жить отдельно, как и подобает взрослой семейной паре.
— Но… но у вас же нет денег на квартиру! — выпалила свекровь.
— На покупку — нет. На аренду — найдём.
— Это же выброшенные деньги! — Галина Петровна перешла на крик. — Платить чужим людям, когда есть родной дом!
— Где я должна отчитываться за каждые пятьсот рублей? — Анжела покачала головой. — Спасибо, но это слишком высокая цена за бесплатное проживание.
Она повернулась к мужу, который всё это время молчал, словно воды в рот набрал.
— Паша, ты как? Готов съехать?
Павел открыл рот, закрыл, снова открыл. Он смотрел то на мать, которая буквально пожирала его умоляющим взглядом, то на жену с её спокойной решимостью.
— Я… Анжел, может, не стоит так резко? Может, правда подумаем?
— О чём думать, Паша? — Анжела села в кресло, сложила руки на коленях. — Твоя мать поставила ультиматум. Либо я отдаю ей контроль над своими финансами, либо мы съезжаем. Я выбираю второе. Теперь твой выбор.
— Какой ещё выбор? — взвилась Галина Петровна. — Он мой сын! Он останется с матерью!
— Он взрослый мужчина, — поправила Анжела. — И он женат. Его место — с женой.
— Его место там, где его любят и ценят! А не используют как дойную корову!
— Простите? — Анжела приподняла бровь. — Кто кого использует? Я зарабатываю не меньше Павла. Я вкладываюсь в семейный бюджет наравне с ним. Так кто тут кого доит?
— Ты! — выкрикнула свекровь. — Ты живёшь в моём доме, ешь мой хлеб…
— За который мы платим, — устало напомнила Анжела.
— Копейки! — отмахнулась Галина Петровна. — И взамен получаете полное обслуживание! Я готовлю, убираю, стираю…
— Вы готовите то, что хотите сами, не спрашивая наших предпочтений. Убираете, постоянно попрекая нас беспорядком, которого нет. А стираете… Галина Петровна, у нас есть стиральная машина. Нажать кнопку — не подвиг.
Свекровь задохнулась от возмущения. Павел наконец решился вмешаться.
— Анжел, ну зачем ты так? Мама действительно много для нас делает.
Анжела посмотрела на мужа долгим взглядом.
— Паша, твоя мама делает то, что хочет делать сама. Я не прошу её готовить борщ каждый день — я бы с удовольствием готовила сама, но меня не пускают на кухню. Я не прошу её наводить порядок в нашей комнате — но она всё равно заходит и перекладывает вещи по своему усмотрению. Это не помощь, это контроль.
— Контроль! — Галина Петровна всплеснула руками. — Да я просто хочу, чтобы в доме был порядок!
— Ваш порядок, — уточнила Анжела. — По вашим правилам. Где полотенца должны висеть только так, тарелки стоять только эдак, а постель заправляться исключительно по военному уставу.
— И что в этом плохого? — свекровь выпятила подбородок. — Дисциплина ещё никому не вредила!
— Галина Петровна, мы не в армии. Мы — семья. И у каждой семьи свои правила, свой уклад.
— Вот именно! — подхватила свекровь. — И в этой семье правила устанавливаю я! Это мой дом!
Круг замкнулся. Анжела поняла, что дальнейший спор бессмыслен. Она встала с кресла, отряхнула невидимые пылинки с юбки.
— Вы правы, Галина Петровна. Это ваш дом, ваши правила. Именно поэтому мы и должны съехать.
Она направилась к двери, но голос свекрови остановил её.
— И куда же ты пойдёшь? К мамочке под крылышко? Ах да, я забыла — у тебя же нет мамочки!
Удар был нанесён точно и жестоко. Анжела потеряла мать пять лет назад, и эта рана всё ещё кровоточила. Галина Петровна знала, куда бить.
Анжела медленно повернулась. В её глазах стояли слёзы, но голос оставался твёрдым.
— Вы правы, Галина Петровна. У меня нет мамы. Но знаете что? Моя мама никогда бы не унижала меня так, как это делаете вы. Она учила меня самостоятельности и достоинству. И я не предам её память, позволив кому-то растоптать это достоинство.
— Анжел… — Павел наконец-то подал голос, но жена остановила его жестом.
— Не надо, Паша. Твоя мать сказала всё, что думает. И показала своё истинное лицо. Я буду собирать вещи.
Она вышла из комнаты, оставив мать и сына наедине. Галина Петровна тяжело опустилась на диван, прижимая руку к груди — на этот раз, кажется, без притворства.
— Павлуша… сыночек… что она творит?
