— Мама решила, что с завтрашнего дня все твои деньги будут проходить через её одобрение, — сказал Павел, не поднимая глаз от телефона, словно речь шла о погоде, а не о финансовой свободе его жены.
Анжела замерла с кружкой чая в руках. Горячая жидкость плеснула через край, обжигая пальцы, но она даже не заметила. В ушах зазвенела тишина, та самая, которая предшествует буре.
Они жили в доме свекрови уже три года. Поначалу это казалось временным решением — пока копили на первоначальный взнос для ипотеки. Но Галина Петровна, мать Павла, постепенно затягивала удавку контроля всё туже. Сначала это были безобидные советы о ведении хозяйства, потом — замечания о том, как правильно готовить борщ, а теперь вот это.
— Что значит «через её одобрение»? — голос Анжелы звучал обманчиво спокойно, но в нём уже проскальзывали металлические нотки.
Павел наконец оторвался от экрана. На его лице читалось неловкое смущение пополам с какой-то детской беспомощностью.
— Ну, мама считает, что ты слишком много тратишь на всякую ерунду. Косметика там, одежда… Она хочет помочь нам экономить. Для нашего же блага.
Анжела поставила кружку на стол с такой силой, что чай выплеснулся на скатерть. Галина Петровна потом обязательно устроит скандал из-за пятна, но сейчас это было наименьшей из проблем.
— Для нашего блага? — повторила она, и в её голосе зазвучала опасная ирония. — Паша, ты сейчас серьёзно? Твоя мать хочет контролировать мою зарплату, которую я зарабатываю, вставая в шесть утра и возвращаясь в девять вечера?
Павел поёрзал на диване. Он терпеть не мог конфликты, особенно между двумя самыми важными женщинами в его жизни. Проще было прогнуться под маму — она всё равно добьётся своего, так зачем сопротивляться?
— Анжел, ну не драматизируй. Мама просто хочет, чтобы мы быстрее накопили на квартиру. Она же не себе деньги забирает, она просто будет… консультировать.
— Консультировать? — Анжела встала, её глаза метали молнии. — Твоя мать хочет решать, могу ли я купить себе новые колготки или нет, и ты называешь это консультацией?
В этот момент в комнату величественно вплыла сама Галина Петровна. Невысокая, но осанистая женщина шестидесяти лет, она умела одним своим появлением изменить атмосферу в помещении. Седые волосы были идеально уложены, на губах — снисходительная улыбка.
— О, Анжелочка уже узнала о нашем решении, — произнесла свекровь тоном, каким обычно говорят с капризными детьми. — Не стоит так бурно реагировать, милая. Это временная мера, пока вы не научитесь правильно распоряжаться финансами.
— Наше решение? — Анжела повернулась к мужу. — Паша, ты что, уже всё решил за моей спиной?
Павел опустил глаза, разглядывая узор на ковре с таким интересом, словно видел его впервые.
— Мама права, Анжел. Мы три года живём здесь, а накоплений почти нет. Нужно что-то менять.
Галина Петровна победно улыбнулась. Она подошла к невестке и попыталась положить руку ей на плечо, но Анжела отстранилась.
— Деточка, не дуйся. Я ведь не враг тебе. Просто у меня больше опыта в ведении хозяйства. Вот смотри, на прошлой неделе ты купила крем для лица за две тысячи. Зачем? Есть же прекрасные народные средства — огуречные маски, сметана…
— Галина Петровна, — Анжела старалась говорить ровно, хотя внутри всё кипело, — я покупаю крем на свои деньги. Свои. Которые зарабатываю сама. Свекровь покачала головой с видом мудрой наставницы.
— Ах, молодёжь, вечно вы говорите «моё», «своё». В семье всё общее, дорогая. И раз уж вы живёте под моей крышей, едите продукты, которые я покупаю, пользуетесь коммунальными услугами, которые я оплачиваю, то будьте добры прислушиваться к голосу разума.
— Мы же платим вам за проживание! — не выдержала Анжела. — Каждый месяц отдаём треть наших доходов!
— Это символическая сумма, — отмахнулась Галина Петровна. — Я могла бы сдавать эти комнаты за гораздо большие деньги. Но я же не чужим людям помогаю, а родному сыну и его… жене.
Пауза перед словом «жена» была красноречивой. Свекровь никогда не скрывала, что считает Анжелу недостойной партией для своего драгоценного Павлика. Недостаточно хозяйственная, недостаточно покладистая, недостаточно… во всём.
Анжела посмотрела на мужа, надеясь увидеть хоть какую-то поддержку, но Павел упорно изучал свой телефон, делая вид, что его здесь нет.
— Знаете что, Галина Петровна, — голос Анжелы стал холодным и твёрдым, — я не собираюсь отчитываться перед вами за каждую копейку. Это унизительно и оскорбительно.
Свекровь всплеснула руками с таким драматизмом, что позавидовала бы любая актриса.
— Оскорбительно! Вы слышали, Павлуша? Я хочу помочь, а меня обвиняют в оскорблениях! Вот благодарность!
— Мам, Анжел, давайте не будем ссориться, — наконец подал голос Павел. — Может, найдём компромисс?
— Компромисс? — фыркнула Галина Петровна. — Я всю жизнь на них иду! Позволила сыну жениться на… на девушке без приданого, приютила вас в своём доме, терплю эти современные замашки. А в ответ — одна грубость!
Анжела стиснула кулаки. Упоминание об отсутствии приданого было любимым коньком свекрови. Словно сейчас девятнадцатый век, и невеста обязана приносить в дом мужа сундуки с добром.
— Я работаю, Галина Петровна. Моё приданое — это моя профессия и способность зарабатывать.
