— И что? — вздохнула Нина Григорьевна. — Нас оштрафуют, а толку никакого.
Я молчала и думала. Потом вспомнила:
— А ведь есть же положение о социально значимых маршрутах. Помните, два года назад хотели четверку закрыть? Так жители отстояли — доказали, что это единственный транспорт к больнице.
— Так то к больнице, — засомневался Геннадий Павлович.
— А у нас разве не так? Школа, садик, поликлиника — все же на маршруте.
На следующий день я пошла к знакомой — Ирине Александровне, юристу на пенсии. Она когда-то в администрации работала, в транспортном отделе.
— Валентина, — сказала она, изучив документы. — Тут есть зацепка. По закону, если на маршруте больше тридцати процентов льготников, его нельзя закрыть без общественных слушаний.
— А то, что надо провести подсчет. Сколько пенсионеров, инвалидов, многодетных ездит. Если наберете нужный процент — они обязаны будут провести слушания. А там уже можно бороться.
В субботу мы с Костей вышли в рейс с блокнотом. Записывали каждого пассажира. Костя сначала отнекивался:
— Валентина Сергеевна, мне Рыбаков вчера звонил. Угрожал.
— Говорит, если буду вам помогать, он сделает так, что меня ни одна транспортная компания не возьмет.
— А то, что у меня семья. Жена в декрете, ипотека.
Я посмотрела на него:
Он помолчал, потом кивнул:
— Ладно. Записывайте.
К вечеру у нас был список на четыре листа. Из ста двадцати постоянных пассажиров — семьдесят восемь льготники. Шестьдесят пять процентов.
В воскресенье случилось неожиданное. Позвонила дочь:
— Мам, ты что там устроила?
— Мне муж рассказал. К нему в фирму приходил этот Рыбаков. Говорит, если твоя теща не успокоится, контракт с вами разорвем.
Зять у меня строительный бизнес держит, небольшой. А Рыбаков — крупный заказчик.
— Доча, но людям же нужен автобус…
— Мам, мы только-только на ноги встали! У нас кредиты!
Она бросила трубку. Вечером приехал зять, Михаил.
— Валентина Сергеевна, прошу вас. Не лезьте в это дело.
— Никаких но! Вы о семье подумайте! О внуках!
Он уехал, а я сидела на кухне и плакала. С одной стороны — люди, которые без автобуса как без рук. С другой — родная дочь, внуки.
Ночью не спала. Утром позвонила Нине Григорьевне:
— Я не смогу больше заниматься этим делом.
— Что случилось, Валечка?
— Ох, гады, — выдохнула она. — Ну ничего, мы сами справимся.
Но я знала — не справятся. Нина Григорьевна еле ходит, Геннадий Павлович после диализа слабый, Юля с ребенком возится.
Прошла неделя. Автобус еще ходил, но все знали — осталось три недели. Народ начал скидываться — кто сотню, кто пятьсот. Деньги собирала Ирина Александровна, у нее авторитет.
А потом Рыбаков нанес новый удар. К Косте домой приехали из ГИБДД. Нашли нарушения в его «Газели» — то резина не та, то аптечка просрочена. Штрафов выписали на тридцать тысяч.
