— Ты жёсткая, — выдохнул он. — Ты не веришь в меня.
— Я верю в документы, Дима, — отрезала Анна. — А в сказки я перестала верить лет двадцать назад.
Он вскочил, зашагал по комнате.
— Ты вообще понимаешь, что я между вами двумя разрываюсь?!
— Это твоя мама так сказала? — прищурилась Анна. — Или это ты придумал?
Он остановился, сжал кулаки.
— Ты… ты меня унижаешь.
— Я тебя? Нет, Дим. Ты сам себя унижаешь, когда приходишь и говоришь её словами.
Он хотел что-то бросить, но тут зазвонил телефон. Звонок — и Анна сразу поняла: мама. Дмитрий схватил трубку, вышел в коридор, как школьник, которому стыдно, что его застукали с дневником.
Анна встала, закрыла папку и поставила её обратно в ящик. Сердце колотилось, но лицо оставалось спокойным.
Через пару минут он вернулся. Смотрел куда угодно, только не на неё.
— Мама говорит, что ты зря так настроена.
Анна засмеялась. Громко, резко.
— Мама говорит! Мама думает! Мама считает! А ты что думаешь, Дим? Ты вообще головой думаешь?
— Ты слишком грубо, — он шагнул ближе, но голос дрогнул.
Анна посмотрела прямо в его глаза.
— Запомни. Я из этого дома никуда не уйду. Никогда.
Он растерянно замер, будто получил пощёчину.
И тут их тишину прорезал звонок в дверь. Резкий, настойчивый. Анна сразу поняла, кто это. Дмитрий шагнул к двери.
— Не смей, — сказала она, но он уже повернул замок.
На пороге стояла Галина Сергеевна. В своей фирменной шубе из мутного меха и с пакетиком из аптеки в руках, будто она случайно мимо шла.
— Здравствуйте, дети, — улыбнулась она ядовито. — Я вот мимо проходила…
Анна почувствовала, как в груди что-то сжалось. Это был уже не намёк, не тень. Это было начало войны.
И впервые за долгое время она позволила себе сорваться:
— Вали отсюда! — рявкнула Анна так, что даже кот с верхнего этажа заорал.
Дмитрий побледнел. Мать распахнула глаза. А воздух в квартире стал густым, как перед грозой.
Анна сидела за кухонным столом и медленно резала огурец. Резала не потому, что собиралась ужинать, а потому что надо было чем-то занять руки. Стук ножа о доску глушил тишину, но внутри неё нарастал гул. Вчерашний скандал — с Дмитрием, с его мамашей в шубе, с этим хамским «мимо проходила» — до сих пор бил по нервам.
Дмитрий сегодня с утра исчез. Сказал: «По делам». Она не уточняла. Всё равно знала — «дела» зовут Галиной Сергеевной и пахнут её советами.
К вечеру он вернулся с букетом роз. Красных. В целлофане. С рынка у метро, где их втюхивают всем, кто опоздал домой.
— Ну что ты, — начал он виноватым голосом, ставя цветы на стол. — Мы же семья. Надо быть вместе. Мама не враг.
Анна посмотрела на букет и вспомнила, как лет десять назад радовалась каждому такому жесту. А сейчас — только раздражение.
— Ты серьёзно думаешь, что можно прикрыть чужие долги цветами? — она скинула букет в раковину. Вода включилась, лепестки моментально осели.
Дмитрий дернулся, хотел что-то сказать, но промолчал.
