— Выбор твой, Дим. Или ты уважаешь мои границы. Или вместе с мамой идёшь к чёрту.
Он не двинулся. А Галина Сергеевна сжала губы и первой вышла в коридор.
Дверь хлопнула так, что дрогнули стекла.
Анна стояла в прихожей, прижимая к груди папку с документами. Сердце билось бешено, но она вдруг почувствовала странное спокойствие. Она сделала шаг, которого сама от себя не ожидала. Почти необратимый.
А Дмитрий остался в коридоре. Растерянный, сломленный. И всё ещё не понимающий, что уже проиграл.
Судебный участок в их районе находился в старом здании советской постройки: облупившаяся штукатурка, скрипучие двери, запах сырости и линолеума, протёртого до дыр. Анна сидела на деревянной скамейке в коридоре, рядом аккуратно стояла её папка с документами. Она держала спину прямо, руки спокойно лежали на коленях. Снаружи казалось, что она ледяная. Внутри же билось сердце — не от страха, а от напряжения: ещё чуть-чуть, и всё закончится.
Дмитрий появился через пять минут. В мятой рубашке, галстук повис криво. Он выглядел так, будто не спал ночь. За ним, как тень, шла Галина Сергеевна. В дорогом пальто, с гордо поднятой головой, словно она шла не в суд, а на парад.
— Ну что, довольна? — шипнула Галина, проходя мимо Анны. — Разрушила семью. Стерва.
Анна не ответила. Она даже не повернула головы.
В зале суда всё прошло быстро. Судья говорил сухо, официально, как будто обсуждал не их жизнь, а протокол. Дмитрий пытался что-то мямлить про «семью», про «нужен шанс». Галина вступала с обвинениями: «эгоистка», «бессердечная». Анна же произносила только факты: дата брака, дата покупки квартиры, регистрация, отсутствие общих детей. Каждое её слово было как гвоздь в крышку гроба их брака.
Приговор прозвучал буднично: брак расторгнут, имущественных претензий нет.
Дмитрий сидел с открытым ртом, будто ждал, что судья скажет что-то ещё. Но судья уже смотрел в другие бумаги.
Анна спокойно поднялась, взяла папку и вышла первой.
На улице было холодно. Ветер разносил жёлтые листья по асфальту. Она вдохнула полной грудью и почувствовала: впервые за много лет ей легко дышать.
Дмитрий выбежал следом.
— Анн, постой! — он схватил её за руку. — Я не хотел… это всё мама…
Анна посмотрела на его пальцы, сжимающие её запястье, и спокойно убрала руку.
— Хватит. Я больше не твоя жена.
Галина Сергеевна вылетела из здания, будто на крыльях.
— Ах ты дрянь! Думаешь, победила? Ты одна, а мы…
Анна развернулась и посмотрела ей прямо в глаза.
— Да. Я одна. Но я свободна.
Позади что-то кричали, возмущались, но слова уже не долетали. Анна шла уверенно, сжимая в руках папку. Там были её документы, её квартира, её жизнь. И, главное, её ключи.
Она знала: дальше будет трудно. Будет одиночество, страх, новые заботы. Но всё это будет её.
А Дмитрий остался рядом с матерью — её взрослый сынок в мятой рубашке. И это была их общая, навсегда проигранная битва.
Анна же впервые за долгие годы чувствовала себя живой.
