Утро было вроде бы самым обычным. В кухне пахло жареным луком — я всегда начинаю день с чего-нибудь простого, яичницы, гренок. Гриша, мой муж, любит, чтобы к девяти у него стоял полный завтрак: яйца, сыр, кофе — и обязательно что-то мясное. Я давно привыкла к его капризам: человек он вроде бы взрослый, сорок два года, но до сих пор считает, что еда на столе появляется сама собой.
— Инн, — он зашёл в кухню в мятой футболке, волосы торчком, как будто его всю ночь электрошокером били, — а что у нас сегодня?
— А у нас, Гриша, как у нормальных людей: яичница, тосты, сыр. Колбасу не купила, извини, — сказала я и демонстративно пододвинула ему тарелку.
Он закатил глаза, но промолчал. Последнее время он часто молчал. Сидел со своим телефоном, ковырял вилкой еду, делал вид, что занят, хотя прекрасно понимал: я замечаю каждую его ухмылочку.
Я построила бизнес с нуля. Магазин женской одежды сначала был крошечной точкой в переходе, потом — маленький павильон, потом — сеть из трёх бутиков в центре города. Вложила душу, нервы, бессонные ночи. И теперь, когда мы наконец живём в просторной трёшке с нормальной мебелью, я вдруг начала замечать: муж мой как-то странно обнаглел. Не работает толком, подрабатывает кое-где «для самоутверждения», как он это называет, а деньги в семью приношу я.
Но, ладно бы только он. Есть ещё Валентина Петровна — свекровь. Женщина грозная, из тех, что умеют командовать даже чужими детьми. Ей шестьдесят три, но характер — как у генерала в отставке. С самого начала она меня не взлюбила: мол, «слишком умная», «слишком самостоятельная», «Гришеньку подавишь». А Гришенька, между прочим, уже взрослый мужик, но, видимо, для неё он всё ещё мальчик в коротких штанишках.
— Мам, — сказал он вчера по телефону, думая, что я не слышу, — да, Инна опять решила бизнес расширять. Считает, что без неё вообще ничего не крутится.
Я тогда только усмехнулась. Ну и пусть. Мне не привыкать.
Сегодня же разговор пошёл в более неприятную сторону. Сначала вроде бы всё спокойно: я рассказываю мужу, что хочу открыть ещё один магазин — на юге города, рядом с новым жилым комплексом. Там народ с деньгами, молодые семьи, женщины любят одеваться. Я уже присмотрела помещение, готова подписать аренду.
— Инн, — говорит Гриша, ковыряя вилкой омлет, — а может, на меня оформим? Ну, для разнообразия.
Я чуть не поперхнулась кофе.
— На тебя? С какой радости?
— Ну, я ж тоже как бы муж. Совместное имущество. Да и налогов меньше будет. Мужчина в бизнесе — серьёзнее смотрится.
Я посмотрела на него долгим взглядом. Он опустил глаза, но губы кривились в улыбочке.
— Знаешь что, Гриша. Мужчина серьёзнее смотрится тогда, когда он сам работает, а не когда жена за него пашет.
— Ты всё утрируешь, — буркнул он и снова уткнулся в телефон.
Я замолчала. Но что-то кольнуло. Слишком уж уверенно он это сказал.
После обеда я вышла во двор — выбросить мусор. У нас мусорка во дворе, прямо у подъезда. Вроде бы мелочь, но иногда эти мелочи решают всё.
И вот, подхожу я, а за углом слышу знакомый голос.
— Мам, ну всё будет нормально. Она доверчивая. Подпишет на меня — и всё.
У меня будто сердце остановилось.
Второй голос — визгливый, но уверенный, как всегда:
— Гришенька, ты только не тупи. Сначала оформите, потом развод. Половина бизнеса и квартира твои. Она ж дура, думает, что ты её любишь.
Я перестала дышать. Мусорное ведро повисло в руке, а в ушах зашумело так, что слова сливались в одно мерзкое жужжание.
