— Человек двадцать. Может, двадцать пять. Твои две комнаты вполне подойдут. Столы поставим буквой «П». Я список блюд уже составила, — свекровь достала из сумки блокнот, будто была уверена в согласии. — Селёдка под шубой, оливье, мясо по-французски, рулетики из баклажанов, пара салатов полегче. Тортик ты сама испечёшь?
— Я? — Кристина едва не рассмеялась. — Я даже чай заварить без сил. Какой торт?
— Значит, купим. Но лучше домашний. Магазинные все с химией, от них живот крутит. Да и стыдно гостей кормить магазинным. — Она повела глазами по комнате, словно примеряясь, куда поставить гостей.
Кристина не выдержала и поднялась с кровати.
— А может, лучше снять кафе?
— Ты вообще меня слушаешь? — резко повернулась к ней свекровь. — Кафе — дорого! Ты хочешь разорить сына? Или сама скинешься? У тебя же есть украшения, цепочка золотая, серьги. Продай. Раз в жизни юбилей у матери мужа, а ты жмёшься!
«Продай украшения…» — слова звучали как пощёчина.
— Цитирую, — срывающимся голосом произнесла Кристина:
«Раз в жизни юбилей у матери мужа, а ты жмёшься!»
— Людмила Ивановна, вы серьёзно предлагаете мне продавать свои вещи ради вашего праздника? — она смотрела прямо, хотя внутри всё дрожало.
— А что такого? Женщина должна жертвовать ради семьи. Ты думаешь о себе, а не о нас.
Максим попытался вмешаться:
— Мам, ну, может, правда в кафе? — его голос был еле слышен.
— Замолчи! — отрезала мать. — Ты что, совсем под каблуком у неё? Тебе не стыдно? Я тебя растила не для того, чтобы какая-то больная клуша диктовала свои правила.
Слово «клуша» обожгло. Кристина почувствовала, как её ладони вспотели, дыхание сбилось.
— Максим, ты это слышишь? — она повернулась к мужу, ожидая хоть капли поддержки.
Он опустил голову и промолчал.
Секунда тянулась вечностью. В груди сжалось так, будто там камень.
— Я больше не могу, — прошептала она. — Если вы устроите здесь праздник, я просто уйду.
Людмила Ивановна расхохоталась, громко и зло.
— Уйдёшь? Да куда ты уйдёшь? К мамочке? Ты без моего сына никто. Он тебя и подобрал.
Кристина ощутила, как в голове зашумело, ноги подкашивались. Она схватилась за стену, чтобы не упасть.
— Всё, я пойду на кухню, — Максим встал, словно сбегал от неприятного разговора. — Надо чайник поставить.
