— Никита, ну ты скажи что-нибудь! — голос Юлии дрогнул, как треснувший бокал. — Ты же рад за меня?
Он стоял, прислонившись к косяку, и молчал. В кухне пахло жареной курицей, свежим хлебом и шампанским — она специально купила бутылку «на счастье». Но счастье застряло где-то между словами и чужим молчанием.
— Юль, — он наконец поднял глаза, — а тебе в голову не пришло, что такие решения нужно обсуждать?
— Какие такие? — она закусила губу. — Это же моя мечта! Три года копила, три года, Никита! Ты видел, как я жила — без отпусков, без платьев, без ресторанов. Каждый рубль откладывала. Чтобы у нас был дом. У нас!
Он пожал плечами, как будто речь шла о покупке пылесоса, а не о трехкомнатной квартире.
— Тебя понесло. Женщинам всегда нужно все и сразу.
— Женщинам? — Юлия вскинула голову. — Мы что, о каких-то «женщинах» говорим, или обо мне?
В этот момент зазвенел звонок. Гости. Родители с цветами, подруги с тортами, соседи заглянули поздравить. Шум, смех, крошки на полу. В тесной кухне невозможно было протолкнуться. Все говорили разом, хлопали Юлию по плечу, называли умницей.
Никита сидел в углу, пил молча. Его мать — сухая, прямая, с лицом строгой учительницы — время от времени бросала на Юлю взгляд, будто проверяла домашнее задание. И каждый раз нахмуривалась.
— За Юлечку! — тост зазвенел бокалами. — За её счастье, за новый дом, за то, что она не побоялась и сделала шаг!
Юля улыбалась, но в груди что-то дрожало. Её мать гладила её по руке, отец хлопал по плечу. Подруги визжали, спорили, где ставить диван. А Никита всё так же молчал.
Позже, когда гости ушли, остался только запах перегретого масла, гора тарелок и чувство, что праздник не получился.
— Никита, помоги убрать? — тихо сказала она, собирая со стола.
— Я устал, — отрезал он и ушёл в спальню.
Юлия стояла с грязной посудой в руках и понимала: что-то сдвинулось. Необратимо.
Свадьба пролетела как чужой фильм. Белое платье, фотографы, банальные тосты. На снимках Юлия улыбается, но глаза будто стеклянные. Никита тоже улыбается — но улыбка какая-то официальная, как у человека, получающего повышение на работе.
В Турции всё было иначе. Море, жара, розовое вино на пляже. Никита вдруг стал мягким, внимательным, говорил, что любит, что она самая красивая. Юлия старалась верить. Но тревога уже жила в ней, свернулась в клубок, дышала холодом.
Вернулись домой. Первое утро после отпуска — он сел напротив, за тот самый кухонный стол.
— Мы должны поговорить.
Юля замерла с чашкой кофе. Голос у него был спокойный, почти холодный.
— В этом доме хозяин я. Ты должна меня слушаться.
Сначала она даже не поняла.
— Я муж, я принимаю решения. Так должно быть.
Кофе пролился на скатерть. Юлия смотрела на него и не узнавала.
— Мы же равные… мы же вместе…
— Вот именно, что не вместе. Ты слишком самостоятельная стала. Эта квартира… — он постучал пальцем по столешнице. — Она всё изменила.
Первые ссоры начинались из-за мелочей.
— Почему купила этот творог? Я же сказал другой. — — Посуда стоит. Чем ты весь день занималась? — — Опять эта каша. Ты можешь приготовить что-то нормальное?
Юлия сначала пыталась сглаживать. Улыбалась, обещала исправить, бежала в магазин. Но постепенно улыбка стала натянутой, а голос — всё тише.
Однажды он сказал прямо:
— Если любишь, перепиши на меня половину квартиры.
Она подумала, что ослышалась. Но нет, он повторил. Стоял, скрестив руки, глядя прямо в глаза.
