Катя коротко рассмеялась — горько, без радости.
— Не заметил… Знаешь, что я не замечаю? — Она подошла к шкафу и открыла дверцу. — Вот того, что мои контейнеры расставлены «по системе». Твоей маминой системе. Что мои специи стоят не там, где я их оставляла. И что полотенце на духовке поменяно. На то самое, которое она нам дарила и которое я специально убрала в дальний ящик.
— Скажи мне честно, — она подошла к нему вплотную. — Мы же договаривались. После того огромного скандала летом. Договаривались, что она не приходит сюда, пока меня нет.
— Она просто хотела помочь…
— Помочь? — Катя фыркнула. — Помочь кому? Тебе или себе? Она приходит сюда, как к себе домой. Делает так, будто я не справляюсь. Как будто ты под её присмотром, а я так… случайно здесь живу.
— Ты всё драматизируешь.
Катя резко повернулась к нему.
— Драматизирую?! Ты понимаешь, что это моя квартира? Что я её сама покупала? Что это мой дом, моё пространство? Почему она, мать взрослого мужика, может заходить сюда, когда ей вздумается? Кто ей это позволил?
Илья прикусил губу и отвёл взгляд.
— Я просто… Не хочу ссор. Ты же знаешь, я между вами двумя постоянно как посредник.
— А зачем посредник? — Катя развела руками. — Что за треугольник? Зачем он нам? Почему твоя мать вообще в нём есть?
Он вздохнул, будто хотел что-то сказать, но удержался.
Катя, почти не дыша, продолжила:
— Ладно. Скажи мне другое. Ты говорил ей, что я плохо готовлю?
Илья резко вскинул голову:
— Нет! Конечно нет! Ты что!
— Тогда откуда у неё мнение, что я тебя «не кормлю»? — Катя сделала жест кавычками. — Почему она так уверена, что у меня руки из неправильного места растут?
— Она сама делает выводы…
— Она делает выводы из твоих слов. — Катя ткнула указательным пальцем ему в грудь. — Не притворяйся. Ты сам ей жаловался. Про мой суп, про котлеты, про то, что я поздно прихожу. Всё это — от тебя.
Илья покраснел, как школьник, пойманный на списывании.
— Я просто говорил, что мы оба устали, и еды иногда не хватает…
