— Галина Ивановна, я вас не перебивала. Теперь выслушайте меня. Все официальные претензии вы можете направить моему представителю, юристу Екатерине Дмитриевой. Все дальнейшие разговоры со мной лично я буду записывать и приобщать к материалам будущего судебного дела. Хорошего вам дня.
Я не стала ждать ответа. Я положила трубку, завершив этот разговор. В тишине квартиры я наконец позволила себе выдохнуть. Руки дрожали, но на душе было непривычно легко.
Первый залп моего юридического капкана прозвучал. Оставалось ждать, когда они в него попадутся.
Неделю в моей жизни царила непривычная, почти звенящая тишина. Ни звонков, ни сообщений. Я знала, что эта тишина — затишье перед бурей. Они не сдались. Они готовились.
Моя сестра Катя, ставшая моим адвокатом, держала руку на пульсе.
— Они подали иск, — сообщила она как-то утром. — Как мы и ожидали. О разделе нажитого имущества. Включая твои деньги и долю в квартире тети. Основание — деньги якобы были внесены на общий счет и использованы для нужд семьи. Бред, конечно, но они пытаются.
Я почувствовала, как сжимается желудок, но голос был спокоен.
— А ничего. Готовим встречный иск о расторжении брака. И собираем наш кейс. У них нет ни единого шанса, Алина. Ни единого.
День суда был пасмурным и дождливым. Я надела строгий деловой костюм, собранный в тугой пучок волосы, минимум макияжа. Я должна была выглядеть как образец здравомыслия и уверенности, а не как несчастная жертва.
У здания суда их уже ждала небольшая группа поддержки: свекровь, свекор и пара их знакомых. Увидев меня, идущую с Катей, они замолчали. Свекровь бросила на меня взгляд, полный такой лютой ненависти, что по коже пробежали мурашки. Сергей смотрел в землю, руки глубоко в карманах, плечи ссутулены.
В зале заседаний пахло старым деревом и пылью. Судья, женщина лет пятидесяти с усталым лицом, неспешно завела дело.
Их адвокат, молодой и самоуверенный, первым изложил требования: разделить средства, полученные ответчиком, признав их общим имуществом супругов, поскольку они были направлены на улучшение благосостояния семьи. Он говорил громко, сыпал статьями, но чувствовалось, что дело он ведет слабое.
Потом слово дали Кате. Она поднялась, спокойная и невозмутимая. Ее голос был тихим, но абсолютно четким, он заполнял собой все пространство зала.
— Уважаемый суд, позиция истца не имеет под собой никаких юридических оснований. Ответчик получила денежные средства и недвижимое имущество по наследству, что в силу пункта 2 статьи 36 Семейного кодекса Российской Федерации является ее личной собственностью. Разделу такое имущество не подлежит.
Она положила перед судьей папку с документами.
— Вот заверенная копия завещания. Вот выписка из банка, подтверждающая, что средства поступили на личный счет ответчика и никуда не переводились. Вот выписка из ЕГРН, где ответчик указана единоличным собственником унаследованной квартиры. Никаких доказательств того, что эти средства были внесены в общий бюджет семьи или считались общими, истцом не представлено. Более того…
Катя сделала небольшую паузу для усиления эффекта.
— Более того, у нас есть основания полагать, что иск подается с целью незаконного завладения имуществом ответчика. Мы подготовили встречный иск о расторжении брака по инициативе ответчика.
Судья внимательно изучала документы. Адвокат свекрови что-то лихорадочно шептал своим клиентам. Лицо Галины Ивановны побагровело.
— Это ложь! — вдруг крикнула она, не выдержав, нарушив все правила. — Она втихаря все оформила! Она обманом выманила у меня сына! Она…
— Галина Ивановна, прошу вас соблюдать порядок! — строго остановила ее судья. — Следующее нарушение — и я удалю вас из зала.
Слушания прошли быстро. Доводы Кати были железобетонными. Их адвокат что-то пытался мямлить про «вклад в благополучие семьи» и «моральный долг», но это звучало жалко и неубедительно.
Судья удалилась в совещательную комнату. Мы ждали, сидя по разные стороны зала. Сергей не смотрел в мою сторону. Свекровь непрерывно шепталась со своим адвокатом, бросая на меня злобные взгляды.
Когда судья вернулась, в зале стало тихо.
— Решение суда по гражданскому делу по иску Сергеева Сергея к Сергеевой Алине о разделе имущества, — ее голос был громким и четким. — В удовлетворении исковых требований — отказать полностью. Судебные расходы взыскать с истца.
Я закрыла глаза и глубоко выдохнула. Все. Это победа. Полная и безоговорочная.
Их адвокат что-то быстро зашептал своим клиентам. Свекровь вскочила с места, ее лицо было искажено гримасой pure ненависти и бессилия.
Мы вышли из зала суда в коридор. Они шли следом. Дождь усиливался, стуча по подоконнику.
Свекровь, не в силах сдержаться, рванулась ко мне, загораживая путь.
— Довольна? — прошипела она, и слюна брызнула мне в лицо. — Все себе отсудила, мразь жадная! Украла у семьи последнее! Да чтоб ты…
Она замахнулась, будто хотела ударить меня. Но я не отступила. Я посмотрела ей прямо в глаза — спокойно, холодно, с легким оттенком презрения.
— Отойдите, Галина Ивановна. Все кончено. Вы проиграли.
— Я тебя по миру пущу! Я тебя уничтожу! — ее голос сорвался на визг. — Ты еще вспомнишь меня! Я не успокоюсь, пока не заберу свое!
Рядом стоял Сергей. Он смотрел на эту сцену с каким-то оцепенением, с пустым, потерянным взглядом. В его глазах читалось лишь осознание полного, сокрушительного провала.
Я больше не видела в нем мужа. Видела жалкого, сломленного маменькиного сынка, который потерял все — и жену, и деньги, и свое достоинство.
Я отступила на шаг, глядя на них — на разъяренную, обезумевшую от жадности старуху и на ее бесхребетного сына.
— Вы хотели денег любой ценой? — сказала я тихо, но так, чтобы слышали оба. — Вы их получили. Ценой сына. Ценой семьи. Ценой своего достоинства. Живите теперь с этим.
Я развернулась и пошла по коридору к выходу, не оглядываясь. За спиной раздался истошный, полный бессильной ярости вопль свекрови, который тут же оборвался — Катя что-то резко сказала ей вслед.
Я вышла на улицу под холодный осенний дождь. Он стекал по моему лицу, смешиваясь с тихими, освобождающими слезами. Впервые за долгие месяцы я дышала полной грудью. Это был запах свободы.
Прошло несколько месяцев. Словно плотная, серая пелена, спала с мира, и краски заиграли по-новому, ярко и отчетливо. Я стояла посреди своей — подчеркиваю, своей — комнаты в той самой унаследованной квартире тети Кати. Пахло свежей краской, деревом и чем-то неуловимо новым, своим.
Ремонт был не грандиозным, но я делала его для себя. Светлые обои, новый ламинат, современная, но не броская техника на крохотной кухне. Каждый предмет здесь был выбран мной и куплен на мои деньги. Без упреков, без советов, без оглядки на чужое мнение. Это было невероятное чувство — свободы и права на собственное пространство.
Развод прошел быстро и тихо. После оглушительного провала в суде Сергей не сопротивлялся. Мы подали заявление о взаимном согласии, и через месяц я получила заветную синюю корочку. Справка о расторжении брака лежала в ящике стола, похожая на билет в новую жизнь.
Я устроилась на новую работу, в небольшую, но перспективную фирму. Коллеги были молодыми и амбициозными, никто не лез в душу и не интересовался моим семейным положением. Я с головой ушла в работу, наслаждаясь тем, что мой профессиональный успех зависит только от меня.
Как-то вечером ко мне пришла в гости сестра Катя. Мы сидели на новом диване, пили вино и смотрели на огни города за окном.
— Ну как? — спросила она, поднимая бокал. — Чувствуешь себя победительницей?
— Чувствую себя собой, — улыбнулась я в ответ. — И это дорогого стоит. Спасибо тебе, Кать. Без тебя я бы не справилась.
— Да брось. Ты бы справилась. Просто немного дольше. Они сами себя уничтожили. Жадность, знаешь ли, слепая.
Она помолчала, потом осторожно спросила:
— А о них ничего не слышала?
— Нет. И не хочу. Для меня этой страницы больше не существует.
Но Вселенная, видимо, решила проверить мою твердость на прочность. Буквально на следующий день раздался звонок от нашего общего знакомого, с которым мы иногда пересекались по работе.
— Алина, привет. Ты не поверишь, кого я вчера видел.
— Кого? — у меня невольно сжалось сердце.
— Твоего экс-половинку. Сидел в кафе один, такой помятый, несчастный. Я мимоходом слышал, как он с кем-то говорил по телефону… Оказалось, его уволили с работы. Месяц уже как. И маменька его, говорят, после того суда слегла — давление замучило. Вот так дела-то.
Я слушала и молчала. Во мне не было ни злорадства, ни удовлетворения. Была какая-то странная, холодная пустота. Они получили по заслугам. Их жадность и желание жить за чужой счет обернулись против них же. Но это не делало меня счастливее.
— Ну, я так, просто поделился новостями. Не обессудь.
— Спасибо, — ответила я. — Было интересно узнать.
Я положила трубку и подошла к окну. Они хотели денег любой ценой. Они их и получили. Ценой сына. Ценой семьи. Ценой собственного здоровья и покоя. Ирония судьбы была горькой и беспощадной.
Я купила себе не квартиру. Я купила свободу. И это того стоило.
Вечером я проверяла почту и среди рекламных рассылок увидела письмо от Сергея. Тема была пустой, адрес — новый. Рука сама потянулась удалить его, но я взяла верх.
«Алина, привет. Я знаю, что у меня нет права тебе писать. И что ты, наверное, ненавидишь меня. Я все понимаю. Просто хотел сказать, что я был слепым идиотом. Мама… у нее проблемы со здоровьем. А у меня с работой. Я все потерял. Можно нам как-то встретиться и поговорить? Хотя бы просто поговорить. Сережа».
Я перечитала сообщение несколько раз. В каждой строчке сквозили отчаяние и надежда. Надежда на то, что я прощу, пожалею, вернусь. Что я снова стану той мягкой и удобной Алиной, которую можно было использовать.
Я отложила телефон. Передо мной встал выбор: ответить и дать им новый шанс втереться в доверие? Или окончательно закрыть эту дверь?
Я посмотрела на свою уютную комнату, на свои вещи, на свое отражение в темном окне — спокойное и уверенное. Я вспомнила все их оскорбления, их алчные взгляды, их попытки сломать меня.
Моя рука потянулась к телефону. Я выделила письмо. Палец завис над кнопкой «Удалить» на долю секунды. А затем нажал ее.
Одно движение. И тишина.
Я выключила свет и легла спать. Мне снились светлые и спокойные сны. Впервые за долгое время.
