Свекровь фыркнула, но переступила порог. Алина сразу направилась осматривать квартиру, как будто пришла на смотрины.
— Ой, у вас ремонт неплохой, — критически заметила она. — Только обои надо переклеить. Я уже присмотрела в «Леруа Мерлен»…
— Садитесь, пожалуйста, — перебила я, указывая на стол. — А вы кто? — обратилась я к незнакомцу.
— Юрий Петрович, семейный юрист, — представился он. — Меня пригласила Тамара Ивановна для решения вашего… вопроса.
Я кивнула, сохраняя ледяное спокойствие.
Ужин начался в тягостной тишине. Я разливала суп, предлагала салаты, будто это был обычный семейный ужин. Наконец, свекровь не выдержала.
— Ну что, невестка, обдумала наше предложение? — начала она, отодвигая тарелку.
— Какое именно? — сделала я удивленные глаза.
— О квартире! — вспыхнула Алина. — Мне же скоро рожать!
Юрист кашлянул в кулак.
— Давайте по порядку. Алёна Сергеевна, вы являетесь собственником квартиры на…
— Простите, — мягко перебила я, доставая телефон. — Прежде чем мы продолжим, я хочу кое-что вам показать.
На экране появилась видеозапись. Камера показывала нашу гостиную, где Алина, не зная, что ее снимают, говорила подруге по телефону:
— Да я эту квартиру уже в ипотеку собралась оформлять! Тетка старая скоро помрет, а муж дурак, все подпишет. Главное — беременность не сорвать от нервов…
В комнате повисла мертвая тишина. Алина побледнела. Свекровь остолбенела. Юрист начал нервно поправлять галстук.
— Это… это монтаж! — закричала Алина.
— Нет, милая, — я переключила на следующее видео, где свекровь обсуждала с кем-то, как «развести эту дуру на дарственную».
Муж вскочил из-за стола.
— Камеры наблюдения, дорогой. Я их вчера установила, — объяснила я. — После того, как твоя мать грозилась выбросить бабушкин сервант.
Свекровь опомнилась первой.
— Это незаконно! — завопила она. — Запись без согласия недействительна!
— В своем доме я имею право, — парировала я. — Кстати, юрист Петрович, вы ведь знаете, какое наказание за мошенничество с недвижимостью? Особенно с привлечением беременной женщины?
— Я, пожалуй, удалюсь. Меня ввели в заблуждение, — бросил он и направился к выходу.
Алина разрыдалась. Свекровь металась между дочерью и сыном. Муж стоял, опустив голову.
— Выходит, ты против семьи? — тихо спросил он.
— Нет, — так же тихо ответила я. — Я против тех, кто прикрывается семьей для наживы.
Они ушли через десять минут. Алина швырнула мне в след салфетки со словами «чтоб ты подавилась!», свекровь клялась, что это не конец. Муж молчал.
Когда дверь закрылась, я опустилась на стул и впервые за двое суток позволила себе заплакать. Но это были слезы не слабости, а облегчения. Первый бой был выигран.
Но война, я знала, только начиналась…
После того семейного совета в доме воцарилась зловещая тишина. Муж перестал обсуждать квартиру, но и разговаривал со мной лишь по необходимости. Он приходил поздно, спал, отвернувшись к стене, утром уходил, не прощаясь.
Прошла неделя. В субботу утром я проснулась от звонка в дверь. На пороге стояла заплаканная Алина, без привычного высокомерия, с красными опухшими глазами.
— Можно войти? — прошептала она.
Я пропустила её, настороженно наблюдая, как она опускается на кухонный стул и складывает руки на животе.
— Серёжа дома? — спросила она, оглядываясь.
— На работе. Что случилось?
Алина разрыдалась. Слёзы капали на её дорогой кофточный комплект для беременных, который она, как я помнила, хвасталась, что купила за половину моей зарплаты.
— Он меня бросил! — выдохнула она. — Этот… этот подонок Игорь! Узнал, что с квартирой не сложилось, и сбежал к какой-то стерве из своего фитнес-клуба!
Я молча поставила перед ней чашку чая. В голове крутилась мысль: «Ну конечно, всё ради квартиры». Но вид её искреннего горя заставил подавить эту догадку.
— Теперь что я буду делать? — всхлипывала Алина. — Мама говорит, надо срочно выходить замуж, а то ребёнок без отца родится…
Она подняла на меня мокрые от слёз глаза:
— Лена, ты же юристов знаешь… Может, посоветуешь, как с него алименты драть?
Я вздохнула, отодвигая от себя чашку.
— Алина, давай начистоту. Ты пришла ко мне, потому что твой план с квартирой провалился, да?
Она замерла, затем медленно кивнула.
— Мама сказала… что если я помирюсь с тобой, ты пожалеешь меня и всё-таки… — её голос дрогнул.
— Не отдам квартиру, — твёрдо сказала я. — Но помочь с алиментами могу. При одном условии.
— Каком? — она насторожилась.
— Расскажешь всю правду. Кто придумал этот план с квартирой? Когда? Как твой брат к этому относится?
Алина опустила глаза. Её пальцы нервно теребили край стола.
— Это… это мама ещё год назад начала говорить, — тихо призналась она. — Говорила, что ты чужая кровь, а квартира хорошая… Серёжа сначала сопротивлялся, но потом…
— Потом мама сказала, что если он не поможет семье, она вычеркнет его из завещания. У неё же там дача…
Дверь резко распахнулась. На пороге стоял мой муж, бледный, с трясущимися руками.
— Ты всё слышал? — спросила я, не отрываясь от лица Алины.
Он молча кивнул. Его глаза были полны такой боли, что мне стало физически плохо.
— Серёж… — Алина вскочила, но он резко отстранился.
— Всё. Хватит. — Его голос звучал чужим. — Мама… мама использовала нас обоих.
Он повернулся ко мне:
— Прости. Я был слеп. Но теперь… теперь я всё понял.
