— Дочка отдала, — сказала женщина. — Говорит, ей не нужна, пусть продам.
Максим обменялся взглядом с Лерой.
— А подруга у неё есть, Кира, случайно?
— Ну да, вроде так зовут, — женщина нахмурилась. — Они вместе учатся. А что?
— Эта вещь украдена, — твёрдо сказал Максим.
Женщина растерялась. — Что вы! Да мне дочка принесла, сказала, подруга подарила!
— Подруга — это Кира, — Лера сказала тихо. — Сестра моего мужа.
Молчание. Потом женщина вздохнула, сняла перчатку, протянула шкатулку:
— Возьмите. Я не знала, честное слово.
Лера прижала её к груди. Слёзы подступали, но она сдержалась.
Они распрощались, сели в машину. Долго молчали.
Максим завёл двигатель, но не поехал.
— Лер, я… я не знаю, что сказать.
— Скажи, что теперь понимаешь.
На следующее утро дверь снова щёлкнула.
— Ну что, нашли? — раздалось из прихожей. — Я слышала, вы меня ищете.
Кира стояла в проёме, жевала жвачку, в руках — телефон.
Шкатулка лежала на столе. Максим стоял у окна, Лера сидела напротив, усталая, но спокойная.
— Кира, садись, — сказал Максим.
Она скользнула взглядом по столу, и на мгновение на её лице мелькнула растерянность.
— Ты украла шкатулку, — произнесла Лера.
— Не украла, а взяла. Большая разница.
— Без спроса. Чтобы продать.
Кира пожала плечами. — Мне нужны были деньги. Я потом бы вернула.
— Вернула? Что — шкатулку, которую выставила на продажу через подругу?
— Господи, да перестаньте вы драматизировать!
Максим резко повернулся. — Кира, ты хоть понимаешь, что сделала?
— Да что я сделала? Старую коробку взяла, чтобы чуть подзаработать! У Леры всё есть, ей не жалко!
Лера встала, подошла ближе. Голос дрожал, но слова были чёткими:
— Это не коробка. Это память. И ты украла её, даже не поняв, что украла не вещь, а кусок жизни.
Кира отступила, скривила губы:
— Да ну вас. Всё из-за этой квартиры. Женился ты, Макс, и всё — теперь я чужая, да?
— Кира, оставь ключи, — сказал он тихо. — И уходи.
— Ключи. От квартиры.
— Макс, ты серьёзно? Я твоя сестра!
— Именно поэтому я прошу спокойно. Оставь ключи.
Она бросила связку на пол. — Да пожалуйста! Сами живите в своём музее.
Лера опустилась в кресло, прикрыла глаза. Максим поднял ключи, положил на полку.
— Я должен был тебя раньше услышать, — сказал он тихо.
Она не ответила. Просто сидела, чувствуя, как из комнаты уходит напряжение.
За окном медленно падал снег — первый в этом году.
Так закончился один дом, в котором слишком долго жили трое.
А впереди ждал разговор, который должен был начаться вечером — с матерью Максима.
Телефон завибрировал, разрывая тишину. Лера уже знала, кто звонит. Галина Петровна.
— Что вы там с Кирой натворили?! — раздалось с той стороны так, будто она кричала прямо в ухо. — Как вы могли выгнать родную сестру?! Я же говорила — она ребёнок!
Лера сжала шкатулку на коленях, почувствовав, как пальцы сжимаются до боли. Максим стоял рядом, руки в карманах, молчал. Он не хотел перебивать, но слова матери слышал каждое.
— Мама, — начал он спокойно, без привычного раздражения, — послушай меня. Кира украла семейную реликвию Леры. Она хотела её продать. Это не детская шалость, это кража.
— Но она же моя дочь! — голос Галины Петровны сорвался, он стал выше и визгливее. — Ты же не можешь…
— Я могу, — перебил Максим, не повышая голоса. — Потому что Лера моя жена, а это её дом. Кира нарушила всё, что можно было нарушить. Пока она не осознает это и не извинится, сюда она не вернется.
— Но… — снова попыталась начать мама, но Максим молчал, стиснув зубы.
— Прекрати, — тихо сказала Лера. — Мы говорим о границах, о доверии и уважении. О памяти.
