Она повернулась к Андрею:
— А ты! Ты знал обо всём и молчал! Когда она выбросила мои фотографии с девичника, потому что «неприлично замужней женщине хранить такие снимки». Когда переставляла мебель в нашей спальне. Когда «случайно» испортила платье, которое подарила мне мама!
— Я не специально! — взвизгнула свекровь.
— Конечно, не специально! — Марина всплеснула руками. — Как и не специально вы постоянно напоминали, что я недостойна вашего сына. Что он мог бы найти жену получше. Помоложе, покрасивее, побогаче!
— Я такого не говорила!
— «Вот у Людмилы Сергеевны невестка — загляденье! И готовит, и шьёт, и двоих родила уже». «А Катенька, помнишь её, Андрюша? Такая хорошенькая выросла, и незамужняя до сих пор». Это не вы говорили? — Марина смотрела прямо в глаза свекрови.
Валентина Петровна отвела взгляд.
— То-то же, — кивнула Марина. — И знаете что самое обидное? Я старалась ради вас. Пыталась заслужить ваше одобрение. Готовила по вашим рецептам, носила то, что вы советовали, даже работу чуть не бросила!
Она покачала головой:
— Но вам всегда было мало. Всегда что-то не так. И сегодня я поняла — так будет всегда. Вы никогда не примете меня. Потому что никакая женщина не будет достаточно хороша для вашего сына. Кроме вас самой.
— Это отвратительно, что ты подразумеваешь! — задохнулась от возмущения Валентина Петровна.
— Я подразумеваю нездоровую привязанность, — отрезала Марина. — И Андрей… Андрей оказался слишком слабым, чтобы её разорвать.
Она устало провела рукой по лицу:
— Знаете что? Хватит. Просто уходите. Оба. И не возвращайтесь.
— Пошли, мама, — Андрей наконец обрёл дар речи. Он подхватил часть сумок. — Марина права. Нам лучше уйти.
— Андрюша! — Валентина Петровна смотрела на сына, как на предателя. — Ты что, на её стороне?
— Я… — он замялся. — Просто давайте уйдём. Потом всё решим.
Они вышли на лестничную площадку. Марина уже начала закрывать дверь, когда Валентина Петровна обернулась:
— Запомни, девочка! Ты ещё пожалеешь об этом дне! Одна останешься, никому не нужная! А мой сын найдёт себе жену получше!
Вместо ответа Марина просто захлопнула дверь. Повернула замок. Прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол.
Только теперь, когда всё закончилось, она позволила себе заплакать. Слёзы текли по щекам, но это были не слёзы отчаяния. Это были слёзы облегчения.
Три года ада закончились.
Через час раздался звонок в дверь. Марина не пошевелилась. Звонок повторился, потом послышался стук.
— Марина, открой! Это я, Андрей! Давай поговорим!
— Марина, я знаю, ты дома! Не глупи, открой дверь!
— Ладно, мама была права! Ты истеричка! Но ничего, я вернусь! Это и мой дом тоже!
Марина достала телефон и набрала номер:
— Алло, Сергей Иванович? Это Марина Волкова из 45 квартиры. Да, добрый вечер. Можете прислать слесаря? Нужно срочно поменять замки. Да, прямо сейчас, если можно. Доплачу за срочность. Спасибо.
За дверью Андрей продолжал шуметь, но она не слушала. Поднялась с пола, пошла на кухню, налила себе бокал вина. Того самого, которое Валентина Петровна считала «неприличным для порядочной женщины».
Первый глоток был как глоток свободы.
Через два часа замки были поменяны. Андрей, видимо, ушёл — за дверью стояла тишина. Марина прошлась по квартире. Без вещей свекрови она казалась просторнее, светлее.
Она зашла в бывшую комнату Валентины Петровны. Завтра нужно будет выкинуть эту ужасную мебель, которую свекровь притащила из своей квартиры. Купить что-то новое, современное. Может быть, сделать здесь кабинет. Или комнату для йоги.
Телефон разрывался от звонков. Андрей, Валентина Петровна, снова Андрей. Марина отключила звук и бросила телефон на диван.
Завтра она подаст на развод. Вызовет грузчиков, чтобы вывезли вещи Андрея. Поменяет номер телефона. Начнёт новую жизнь.
А сегодня… Сегодня она просто посидит в тишине своей квартиры. Без придирок, без критики, без необходимости оправдываться за каждый шаг.
Марина открыла окно. Свежий вечерний воздух ворвался в комнату. Где-то внизу слышались голоса — кажется, Валентина Петровна жаловалась соседкам на жестокую невестку. Пусть жалуется.
Завтра всё это будет иметь значение. Завтра придётся объясняться с родителями, друзьями, коллегами. Выслушивать советы, утешения, возможно — осуждение.
Но сегодня Марина просто сидела у окна и улыбалась. Потому что впервые за три года она чувствовала себя дома. В своём доме. Где больше никто не скажет ей, как жить, что готовить и когда рожать детей.
И это чувство стоило всего.
