— Лерочка опять задержалась. Наверное, работа важнее семьи.
Игорь смотрел на жену виноватым взглядом, но не спорил с матерью. Он никогда с ней не спорил.
На десятый день Валерия пришла домой и обнаружила, что вся её косметика, стоявшая на полке в ванной, упакована в коробку и убрана под раковину.
— Тамара Ивановна, а почему мои вещи убрали? — спросила она максимально вежливо.
— Так некрасиво же, когда всё валяется. Я навела порядок. Теперь всё аккуратно. Достанешь, когда надо, и уберёшь обратно.
Доставать каждый раз из-под раковины тушь, крем и расчёску, чтобы потом убирать обратно в чужой дом. Валерия ничего не сказала. Она просто взяла коробку и унесла в спальню.
Вечером Игорь спросил её вполголоса:
— Ты чего злая такая?
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Я не злая. Я устала.
— Ну потерпи ещё немного. Мама же скоро уедет.
Три недели — это не «скоро». Но она снова промолчала.
На третьей неделе случилось то, что переполнило чашу. Валерия пришла с работы, и свекровь встретила её с озабоченным лицом.
— Лерочка, я тут перебирала вещи Игорька в шкафу, и случайно задела твою полку. У тебя там какая-то коробка упала, и из неё посыпались фотографии.
Валерия похолодела. В той коробке были её личные вещи. Письма от первого бойфренда, старые фотографии с подругами, дневник, который она вела в университете. Вещи, которые не предназначались ни для чьих глаз.
— Так вот, я посмотрела фотографии. Надо же, сколько у тебя молодых людей было до Игорька! И одеваешься ты там… ну, смело так. Не знаю, Игорю бы это понравилось.
Внутри Валерии что-то оборвалось. Она медленно вошла в спальню. Коробка лежала на кровати раскрытой. Фотографии были разложены на одеяле. Её личная жизнь, разложенная для чужого любопытного взгляда. — Тамара Ивановна, — голос её дрожал, но она держалась. — Вы рылись в моих личных вещах?
— Рылась? Какие слова! Я случайно уронила!
— Случайно уронили коробку с верхней полки закрытого шкафа? И случайно пересмотрели все фотографии?
Свекровь вытянула губы в обиженную трубочку.
— Вот ты какая, оказывается. Я хотела как лучше, порядок навести, а ты меня обвиняешь!
В этот момент вернулся Игорь. Он сразу почувствовал напряжение.
— Лера меня оскорбляет! — тут же заявила Тамара Ивановна, и в её глазах блеснули слёзы. — Я тут стараюсь, дом вам веду, а она меня обвиняет, что я специально её вещи смотрела!
Игорь растерянно посмотрел на жену.
— Лер, ну может, правда случайно?
— Игорь, — Валерия медленно выговорила каждое слово, — твоя мать лазила в моих личных вещах. В закрытом шкафу. И пересматривала мои фотографии, которые не предназначались никому, кроме меня.
— Ну ты же понимаешь, мама не со зла…
— Я понимаю, что ты сейчас встанешь на её сторону. Как всегда.
— Лера, не начинай, пожалуйста.
Но она уже начала. То, что копилось три недели, вырвалось наружу.
— Три недели я живу в собственной квартире как гостья! Она переставляет мои вещи, критикует каждый мой шаг, и ты молчишь! Ты даже не спросил меня, согласна ли я, чтобы она переехала к нам! Просто поставил перед фактом!
— Это моя мать! — огрызнулся Игорь. — И я не думал, что нужно спрашивать разрешения, чтобы пригласить в свой дом родную маму!
— В свой дом? А это не наш дом?
— Но что? Но твоя мама важнее? Её комфорт важнее моего?
Тамара Ивановна всхлипнула громче, утирая сухие глаза платком.
— Игорёк, я не хочу быть причиной ваших ссор. Я лучше уеду.
— Мам, никуда ты не уедешь, — твёрдо сказал Игорь. Потом повернулся к Валерии. — А ты успокойся. Не надо истерик.
Слово «истерика» было последней каплей. Валерия медленно кивнула.
— Хорошо. Без истерик.
Она прошла в спальню, взяла сумку и начала складывать в неё вещи. Игорь вошёл следом.
— Ухожу. На неделю. К подруге.
— Я не глуплю. Я просто хочу пожить в месте, где меня уважают. Где мои вещи не трогают. Где меня не критикуют за каждую мелочь. Когда твоя мать уедет, я вернусь.
Она застегнула сумку и направилась к выходу. Игорь преградил ей путь.
— Ты не можешь просто уйти!
