Ольга Михайловна «пришла в себя» и слабым голосом произнесла:
— Ксенечка… милая… я же не хотела… я думала, мы сможем ужиться…
— Ужиться можно было. Если бы вы не пытались отнять у меня дом.
— Да никто не отнимал! — вскричала Светлана. — Мы просто хотели быть семьёй!
— Семьёй? — я рассмеялась. — Светлана, за полгода вы ни разу не предложили помочь с покупками. Ни разу не убрали в квартире. Ни разу не приготовили ужин. Зато исправно ели мою еду, пользовались моими коммунальными услугами и изучали мои документы. Это не семья. Это паразитизм.
— Как ты смеешь! — завизжала она.
— Легко, — спокойно ответила я. — В своём доме я могу говорить всё, что думаю.
Денис встал и подошёл ко мне.
— Ксения, я прошу тебя в последний раз. Одумайся. Мы найдём решение. Может, мама снимет квартиру рядом. Может, Светка найдёт работу и съедет. Но не разрушай всё одним махом.
Я посмотрела на него. На этого мужчину, которого когда-то любила. Который предпочёл интересы своей семьи моим правам. Который полгода молчал, наблюдая, как его мать и сестра пытаются меня обмануть.
— Решение уже найдено, — сказала я. — Завтра к вечеру я хочу видеть квартиру свободной.
— А если мы не уйдём?
— Тогда я обращусь в полицию и суд. У меня есть все основания для принудительного выселения незаконно проживающих лиц.
Ольга Михайловна снова застонала и схватилась за сердце. Светлана принялась её обмахивать журналом. Денис стоял посреди комнаты, растерянный и злой.
— Хорошо, — наконец произнёс он. — Будь по-твоему. Но знай — после этого пути назад не будет.
— Я на него и не рассчитываю.
Он кивнул и вышел из комнаты. Через минуту я услышала звук закрывающейся входной двери. Ольга Михайловна и Светлана переглянулись.
— Ну что, довольна? — процедила свекровь. — Мужа прогнала.
— Я никого не прогоняла. Каждый сделал свой выбор.
— Да уж, выбор… — Светлана поднялась с дивана. — Ну что ж, завтра так завтра. Только знай — мы этого не забудем.
— И я не забуду, — спокойно ответила я.
Они ушли к себе в комнаты, громко хлопнув дверями. А я осталась одна в гостиной. Взяла фальшивое завещание и порвала его на мелкие кусочки. Потом собрала крошки от семечек и вытерла со стола остатки завтрака Светланы.
Завтра моя квартира снова станет моим домом.
На следующий день они собирались долго и демонстративно. Ольга Михайловна причитала над каждой вещью, рассказывая, какая она несчастная и как жестоко со стариками обращаются. Светлана швыряла одежду в сумки, громко комментируя мою «чёрствость» и «жадность». Денис молчал, складывая свои вещи в чемодан.
К вечеру они были готовы. Ольга Михайловна подошла ко мне в последний раз.
— Ксения, может, ещё передумаешь? Мы же можем договориться…
— Нет, — коротко ответила я.
Она кивнула и пошла к выходу. Светлана прошла мимо, не глядя. Денис задержался у двери.
— Ксюш… если что, ты знаешь мой номер.
Он хотел что-то ещё сказать, но потом просто кивнул и вышел.
Я закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной. Квартира показалась огромной и тихой. На журнальном столике лежала связка ключей — Денис оставил свои.
Я прошла по комнатам. В той, где жила Ольга Михайловна, пахло её духами и лекарствами. В комнате Светланы — остатками еды и застоявшимся воздухом. Я открыла все окна настежь.
Вечером позвонила Аня.
— Ксюш, как дела? Разобралась с квартирным вопросом?
— И как ты? Не жалеешь?
Я задумалась. Мне было грустно. Грустно от того, что люди, которых я считала семьёй, оказались способны на обман. Что муж выбрал мать вместо жены. Что полгода я жила в собственном доме как чужая.
— Нет, — ответила я. — Не жалею. Просто… поняла кое-что важное.
— Что дом — это не только стены и документы. Это место, где тебя уважают. А если уважения нет, то лучше быть одной в своём доме, чем чужой в компании лжецов.
— Мудро, — наконец сказала она. — А что теперь?
— Теперь живу. По-настоящему. В первый раз за полгода.
После разговора я заварила себе чай и села в своё любимое кресло. То самое, которое приватизировала Ольга Михайловна. Оно снова стало моим. Как и вся квартира.
За окном начинало темнеть. Но в доме было светло и спокойно. Наконец-то спокойно.
