— Мам, ты так и не поняла, да? Дело не в Марине. Дело в том, что ты сломала мне жизнь. И себе заодно. Мы теперь два одиноких человека под одной крышей. Ты этого хотела?
— Я хотела, чтобы мой сын был рядом!
— Я рядом. Но я тебя ненавижу. Тихо, спокойно, безнадёжно ненавижу. За то, что ты отняла у меня шанс на счастье. За то, что превратила меня в тряпку, неспособную защитить любимую женщину. За то, что обрекла на одиночество не только себя, но и меня.
Галина Ивановна побледнела:
— Как ты можешь такое говорить? Я же всю жизнь для тебя…
— Для меня? Или для себя? Ты растила меня удобным, послушным, зависимым. Чтобы я никогда не смог уйти. И знаешь что? У тебя получилось. Я действительно не могу уйти. Но любить тебя за это я тоже не могу.
Он встал и пошёл к себе. Галина Ивановна осталась сидеть за кухонным столом. В квартире было тихо. Так тихо, что слышно было, как тикают настенные часы. Тик-так. Тик-так. Отсчитывая секунды её одинокой победы.
Через два года Андрей всё-таки съехал. Снял однокомнатную квартиру на окраине города. Галина Ивановна осталась одна в своей трёхкомнатной крепости. Сын навещал её раз в месяц. Приходил с пакетом продуктов, молча пил чай и уходил.
Однажды соседка проговорилась, что видела его с какой-то женщиной.
— Не похожа на ту, первую. Эта постарше, посерьёзнее. И ребёнок с ними был, девочка лет пяти.
Галина Ивановна ждала, что сын расскажет сам. Но Андрей молчал. А потом перестал приходить совсем. Только деньги переводил на карточку. Регулярно, без задержек. Сыновний долг.
Она звонила, но он не брал трубку. Писала сообщения — он не отвечал. Потом номер и вовсе оказался недоступен. Сменил, наверное.
Галина Ивановна сидела в своей идеально чистой квартире, где каждая вещь знала своё место, где никто не нарушал заведённый порядок, где было так тихо, что звенело в ушах. Она победила. Отстояла свою территорию. Доказала, кто в доме хозяин.
Только вот дом опустел. И некому было больше диктовать свои правила. Некого контролировать. Не на кого кричать.
Она подошла к окну. Внизу, во дворе, молодая женщина катала коляску. Рядом шёл мужчина, что-то смешное рассказывал. Женщина смеялась, запрокинув голову. Они были счастливы. Чужие, далёкие, недосягаемые в своём счастье люди.
Галина Ивановна отошла от окна. Села в кресло. Включила телевизор. Но звук показался слишком громким в пустой квартире. Выключила. Тишина обволакивала, душила, проникала в каждую клеточку.
«Я вам не девка подзаборная, чтобы на коленях перед вами ползать!» — вдруг вспомнились слова невестки. Тогда, три года назад, они вызвали ярость. Сейчас — только горькую усмешку.
Не ползала. Ушла. И правильно сделала.
А Галина Ивановна осталась. Победительница. Хозяйка пустого дома. Королева мёртвого королевства, где больше некем править.
Она закрыла глаза. Слёзы медленно катились по морщинистым щекам. Поздно. Слишком поздно она поняла простую истину: удержать силой можно только то, что и так мертво. Живое всегда найдёт способ вырваться на свободу.
Даже если для этого придётся оторвать кусок собственного сердца.
