Первое время Татьяна пыталась оправдываться, доказывать, что она старается. Потом плакала в ванной после каждого визита родственников. Потом просто научилась терпеть и молчать. Но сегодня что-то изменилось. Может быть, дело было в том, как равнодушно смотрел на неё муж. Может быть, в том, как жалостливо качали головами родственники, привыкшие к этому спектаклю. А может, просто чаша терпения переполнилась.
— Людмила Петровна, — голос Татьяны прозвучал неожиданно громко и чётко. Все повернулись к ней. — А расскажите всем, как вы вчера звонили мне на работу.
Свекровь на секунду растерялась. Она не ожидала, что невестка заговорит.
— Ну звонила, и что? Хотела узнать, придёте ли вы сегодня пораньше помочь с готовкой.
— Нет, — Татьяна покачала головой. В её голосе не было злости, только ледяное спокойствие. — Вы позвонили мне во время важного совещания. Секретарь передала, что у меня срочный семейный звонок. Я вышла из зала, думая, что случилось что-то серьёзное. А вы спросили, какие колготки мне купить в магазине. Бежевые или чёрные.
В комнате повисла тишина. Людмила Петровна покраснела.
— Ну и что такого? Хотела помочь! Знаю же, что тебе некогда по магазинам ходить!
— А потом вы позвонили ещё три раза, — продолжила Татьяна тем же ровным тоном. — Спросить, какой йогурт купить. Потом — взять ли скидочную карту. Потом — не забыла ли я, что у вас сегодня гости. Мой начальник спросил, всё ли у меня в порядке дома. Сказал, что если есть семейные проблемы, я могу взять выходной.
— Таня, ну хватит, — пробормотал Максим. — Мама же из лучших побуждений…
Татьяна повернулась к мужу. В её взгляде было столько холода, что он осёкся.
— Из лучших побуждений? Как и тогда, когда она приходила ко мне в офис? Помнишь, Макс? Твоя мама пришла на моё рабочее место с кастрюлей супа. Прошла мимо охраны, сказав, что она свекровь Татьяны Сергеевой и несёт покушать, потому что невестка питается всухомятку. Она вошла в опен-спейс, где сидело тридцать человек, и громко объявила: «Танечка, я принесла тебе супчик! А то ты же готовить не умеешь, опять небось бутербродами перебиваешься!»
Людмила Петровна выпрямилась на диване:
— А что, неправда, что ли? Максим сам говорил, что ты часто на ужин яичницу делаешь!
— Максим говорил? — Татьяна медленно повернулась к мужу. — Интересно. А что ещё Максим тебе говорил, Людмила Петровна? Может, расскажешь всем?
Максим побледнел. Он знал, к чему она ведёт.
— Таня, давай не здесь…
— Почему не здесь? — она обвела взглядом присутствующих. — Раз уж свекровь любит публичные обсуждения, давайте всё обсудим публично. Людмила Петровна, расскажите всем, что вам Максим рассказывал про нашу зарплату. Про то, кто сколько зарабатывает.
Свекровь замялась. Эта тема была деликатной даже для неё.
— Ну… это личное…
— Личное? — Татьяна рассмеялась. Смех был странным, холодным. — С каких пор вас это останавливало? Вы же на прошлом дне рождения дяди Коли всем рассказали, что я получаю больше Максима. Помните, как вы это преподнесли? «Бедный мой сынок, ему приходится терпеть, что жена больше зарабатывает. Мужская гордость же страдает! Но он терпит, потому что любит её». И все смотрели на нас с таким сочувствием. А Максим сидел и молчал. Как всегда.
— Я защищала сына! — вспыхнула Людмила Петровна. — Ненормально это, когда жена больше зарабатывает!
