— Подпиши вот здесь, и дом твоей бабушки перейдёт к нам с мамой. Ты же не против, правда? — Павел протянул мне документы через стол, даже не подняв глаз от телефона.
Я застыла с чашкой чая в руках. Горячий пар поднимался к лицу, но я его не чувствовала. В голове звенела пустота. Нотариальная папка лежала передо мной, раскрытая на странице с множеством печатей и подписей. Среди официальных формулировок мелькали слова «отказ от наследства» и «безвозмездная передача». Рука с чашкой дрогнула, и несколько капель пролились на белоснежную скатерть.
Кухня вдруг показалась мне чужой. Эта квартира, где мы с Павлом прожили три года, никогда не была по-настоящему нашей. Мы снимали её у его дальних родственников за символическую плату. Вся обстановка — старенькая, но добротная мебель, выцветшие занавески с цветочным узором, даже эта скатерть — всё принадлежало хозяевам. У нас с мужем не было ничего своего. И вот теперь, когда появился шанс это изменить, он просил меня отказаться от него.
— Что значит «перейдёт к вам с мамой»? — мой голос звучал глухо, словно доносился откуда-то издалека. — Это наследство моей бабушки. Она оставила дом мне.
Павел наконец оторвался от экрана. В его взгляде читалось лёгкое недоумение, будто я спросила что-то совершенно очевидное.
— Ну да, тебе. А ты — моя жена. Значит, это наше общее. А мама сказала, что лучше сразу всё правильно оформить, чтобы потом проблем не было.
— Твоя мама сказала… — я медленно поставила чашку на стол. Руки слегка дрожали, и я сцепила их в замок на коленях. — И что именно сказала Нина Петровна?
Он пожал плечами, снова уткнувшись в телефон. На экране мелькали фотографии из соцсетей — чужие улыбающиеся лица, чужие счастливые жизни.
— Да ничего особенного. Просто что дом старый, ремонт нужен серьёзный. Она с этим разберётся лучше. У неё опыт есть. А нам с тобой некогда этим заниматься. Ты на работе целыми днями, я тоже… занят.
Последнее слово он произнёс неуверенно. Ещё бы — последние четыре месяца его «занятость» заключалась в просмотре сериалов и компьютерных играх. Фирма, где он работал менеджером, закрылась, и с тех пор Павел находился «в активном поиске». Правда, активность эта проявлялась только в обновлении статусов в социальных сетях.
Я встала из-за стола и подошла к окну. За стеклом шёл мелкий осенний дождь. Капли стекали по стеклу кривыми дорожками, сливаясь и разбегаясь снова. Где-то там, в двухстах километрах от города, стоял дом моей бабушки. Небольшой, но крепкий, с резными наличниками и печным отоплением. С садом, где росли яблони, посаженные ещё моим дедом. Бабушка умерла два месяца назад, и я всё никак не могла привыкнуть к мысли, что её больше нет.
— Анна, ты меня слышишь? — голос мужа прозвучал раздражённо. — Нотариус ждёт до пяти. Если сегодня не подпишем, придётся ещё раз ехать.
Я обернулась. Павел сидел всё в той же позе — полулёжа на стуле, одна нога закинута на другую. На нём была мятая футболка и спортивные штаны — его неизменная домашняя униформа последних месяцев. Щетина на лице говорила о том, что бриться он не собирался уже дня три.
— А почему документы на твою маму? — спросила я, стараясь говорить спокойно. — Если это наше общее, как ты говоришь, почему не на нас обоих?
Он поморщился, словно я задала неприличный вопрос.
— Ань, ну что ты как маленькая? Мама же объяснила — так проще будет. Меньше бумажной волокиты. Потом всё равно всё наше будет. Какая разница, на кого оформлено?
Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Медленная, тяжёлая, как цунами где-то далеко в океане. Пока это была только рябь на поверхности, но я знала — скоро она накроет меня с головой.
— Разница в том, что это дом моей бабушки, — произнесла я чётко, разделяя слова. — Она хотела, чтобы он достался мне. Не твоей маме. Мне.
Павел раздражённо фыркнул и отложил телефон. Теперь он смотрел на меня в упор, и в его взгляде появилось что-то жёсткое, чего я раньше не замечала.
— Слушай, хватит уже изображать из себя невесть что. Мама права — ты эгоистка. Думаешь только о себе. А о семье подумала? Мы три года по съёмным углам мыкаемся, а когда появляется возможность нормально устроиться, ты нос воротишь!
