Дверь закрылась. Андрей остался один в пустой квартире. Он достал телефон, хотел набрать матери, но передумал. Вместо этого разгладил скомканный листок с правилами. Перечитал. Ничего особенного там не было. Разумные, логичные пункты. Но показать их матери означало признать правоту жены. А не показать — потерять жену.
Валентина Петровна приехала через три дня. Андрей так и не позвонил Ларисе. Гордость, помноженная на уверенность, что жена сама вернётся, сыграла злую шутку. Он встретил мать на вокзале, загрузил её немногочисленные пожитки в машину и повёз домой.
— Что-то молчаливый ты, — заметила Валентина Петровна, устраиваясь на переднем сиденье. — Где твоя? Постеснялась встречать свекровь?
— Лариса у родителей, — буркнул Андрей.
— Вот как? — в голосе матери послышалось плохо скрываемое удовлетворение. — Поссорились? Ну ничего, теперь я тут, быстро наведу порядок.
В квартире Валентина Петровна обошла все комнаты, как генерал, инспектирующий позиции. Маленькую комнату, которую Лариса использовала как кабинет, окинула критическим взглядом.
— Тут буду я? — в её голосе звучало неодобрение. — Тесновато. И окно на северную сторону.
— Мам, это самая тихая комната. И мебель вся есть — кровать, шкаф, стол.
— Ладно, — вздохнула она. — Что поделать, если невестка родную мать сына в чулан запихивает.
Андрей промолчал. Он помог матери разложить вещи и ушёл на кухню готовить ужин. Кулинарные способности у него были весьма скромные, но яичницу с сосисками он осилил. Валентина Петровна ела молча, но её лицо красноречиво выражало всё, что она думает о кулинарных талантах сына.
Первая неделя прошла в натянутой тишине. Андрей уходил рано на работу, возвращался поздно. Валентина Петровна обживалась, постепенно распространяя своё влияние на всю квартиру. Её вещи появлялись повсюду — очки на журнальном столике, вязание на диване, лекарства на кухонном столе. Она переставила посуду в шкафах «как удобнее», перевесила полотенца в ванной «как правильнее», даже занавески в гостиной перевесила на свой лад. Андрей молчал. Он понимал, что должен позвонить жене, извиниться, попросить вернуться. Но что он ей скажет? Что мать уже переделывает их квартиру под себя? Что он не может ей слова сказать? Что он оказался между молотом и наковальней и не знает, как выбраться?
На восьмой день Валентина Петровна нанесла главный удар.
— Андрюша, — начала она за завтраком. — Я тут подумала. Квартира у тебя хорошая, но маленькая. Может, продадим мой дом и купим что-то побольше? Трёшку или даже четырёхкомнатную?
— Мам, мы же договаривались, что ты временно у нас.
— Временно? — она подняла брови. — Сынок, мне семьдесят. Какое временно? Я уже никуда не поеду. Старая, уставшая. Хочу остаток жизни провести рядом с единственным сыном. Или ты меня выгонишь?
Последняя фраза прозвучала жалобно, но в глазах матери Андрей увидел холодный расчёт. Она знала, что бьёт в самое больное место — в его чувство долга, в страх прослыть плохим сыном.
— Конечно, не выгоню, — пробормотал он. — Просто… это надо обсудить с Ларисой.
— С кем? — Валентина Петровна изобразила удивление. — С женщиной, которая бросила тебя при первой же трудности? Которая сбежала к мамочке, как только узнала, что я приезжаю? Андрюша, открой глаза! Она тебя не любит. Любящая жена не бросает мужа.
Андрей вскочил из-за стола, не доев завтрак. На работе он не мог сосредоточиться. Слова матери крутились в голове. А вдруг она права? Вдруг Лариса действительно просто искала повод уйти? Но тут же вспоминал её усталые глаза, тот листок с правилами. Она не хотела уходить. Она хотела договориться. А он, идиот, выбрал маму.
Вечером он набрался смелости и позвонил жене. Длинные гудки, потом её голос:
— Лара, привет. Как ты?
— Нормально. Ты звонишь сказать, что мама переехала обратно?
— Нет… То есть, она пока у нас. У меня. Лара, возвращайся. Мы всё обсудим, придумаем, как быть.
В трубке молчание. Потом тихий вздох.
— Андрей, твоя мама уже переставила мебель?
— Что? Нет… Ну, немного передвинула кое-что…
— Посуду переложила по-своему?
— Слушай, какая разница…
— Большая разница. Она метит территорию. Показывает, кто теперь в доме хозяйка. И ты ей позволяешь. Знаешь что? Живите счастливо. Вдвоём вам будет комфортнее.
— Лара, не бросай трубку! Давай встретимся, поговорим!
— О чём говорить? О том, что ты выбрал маму? Я не заставляю тебя выбирать, Андрей. Я просто хотела, чтобы у нас были правила совместного проживания. Ты решил, что это унизительно для твоей мамы. Что ж, твоё право. Но и моё право — не жить в доме, где я никто.
