На тумбочке лежал телефон. Заряженный. Она боялась брать его в руки — вдруг там остались последние звонки от дочки? Но нет. Кто-то позаботился, всё почистил.
— Алло? — голос у него был такой удивлённый, будто он увидел призрака.
— Это я. Как у нас дела?
Он примчался через полчаса. С папками, отчётами, документами.
— Ты молодец. Справился даже лучше, чем я бы справилась.
Игорь Павлович внимательно посмотрел на неё:
— Возвращайся, Ань. Нам очень тебя не хватает.
— Ничего уже не изменишь, понимаешь? — сказала она и заплакала.
Впервые за все эти месяцы заплакала по-настоящему.
С тех пор прошло пять лет. Каждую пятницу — день, когда муж и дочь поехали к ней и не доехали — Анна сидела на кладбище. Рассказывала им всё, что произошло за неделю. Меняла цветы. Выпалывала сорняки. И неважно было — лето на дворе или зима, дождь или снег.
Сегодня она как-то особенно долго засиделась. Несколько раз поднималась, чтобы уйти, но снова садилась. Будто не отпускали её. Будто что-то сказать хотели.
Ушла только когда солнце стало садиться.
— Тётенька, постойте!
Анна Михайловна вздрогнула и обернулась. На неё смотрела девочка лет девяти. Одета бедно, очень худенькая, с огромными серыми глазами на бледном личике.
— Тётенька, я знаю — вы приходите к своей дочке. Её у вас больше нет… — девочка помялась. — Может быть, вам нужна другая дочка? Она совсем маленькая, её часто не кормят, и она плачет. Если вы её не возьмёте, она погибнет. Только сейчас!
Только теперь Анна заметила свёрток в руках девочки.
— Господи… Где родители малышки?
— Им не до неё, — девочка пожала плечами. — Они вообще не хотели, чтобы она рождалась. Как и меня не хотели. А Машку мама вообще дома родила, о ней почти никто не знает. Мама с папой каждый день пьяные, а мне нечем её кормить.
Анна слушала этот страшный в своей обыденности рассказ, и мурашки бежали по коже. Девочка говорила совершенно спокойно — не равнодушно, нет. Скорее… безнадёжно. Она просто не верила, что кто-то может им помочь.
— Так, — Анна встряхнулась. — Давай-ка быстро в машину. Когда ты её кормила последний раз?
— Утром. Водичкой сладкой.
Девочка пожала плечами. Осторожно заглянула в машину, оценивающе посмотрела на белые кожаные сиденья.
В ближайшей аптеке Анна скупила половину детского отдела. Смеси, бутылочки, соски, подгузники…
— Нужно развести смесь чуть пожиже, — бормотала она, готовя бутылочку прямо в машине. — А то голодный животик скрутит…
Малышка вцепилась в соску, жадно сделала несколько глотков и… уснула.
Анна улыбнулась — впервые за долгое время улыбнулась искренне:
— Нет, милая, так не пойдёт. Давай-ка ещё немножко, а потом спать.
Когда крошка наконец наелась и уснула по-настоящему, Анна повернулась к старшей:
— Ну что, давай знакомиться. Меня зовут Анна Михайловна.
Сердце пропустило удар. Девочка испуганно посмотрела на неё:
— Простите, я не хотела… не подумала…
— Всё хорошо, милая. Всё хорошо. Поехали ко мне. Я тебя накормлю, а ты мне всё расскажешь.
То, что рассказала девочка за ужином, заставило Анну в очередной раз задуматься о несправедливости мира. Почему таким, как её родители, Бог даёт детей, а у нормальных людей забирает?
— Знаешь, Лар… Я правда пока не знаю, что с вами делать. Ты уверена, что родители не будут вас искать?
Девочка грустно усмехнулась:
— Искать? Да они счастливы будут!
— Ладно. Иди в ванную, я посмотрю тебе что-нибудь из одежды.
Пять лет назад Анна сложила все вещи дочери в большие чемоданы. Не смогла выбросить или отдать. Её Лариса была, конечно, старше этой девочки, но не намного.
