Но на следующий день разговора не случилось. Антон ушёл на работу рано, вернулся поздно. Алла ждала, но он молчал.
Прошла неделя. Потом ещё одна. Марина не только не съезжала — она стала ещё более наглой. Денис теперь приходил почти каждый день. Они сидели в большой комнате, смеялись, включали фильмы на полную громкость.
— Марин, можно потише? — попросила Алла в очередной раз, постучавшись в дверь.
— Опять ты, — Марина открыла дверь, раздражённо глядя на невестку. — Слушай, может, тебе к врачу сходить? У нормальных людей от обычного звука голова не болит.
— Мне завтра на работу рано, — Алла сжала кулаки, чтобы не сорваться. — Прошу тебя.
— Это моя комната, — Марина выпрямилась. — Я тут живу. Имею право слушать музыку и смотреть кино.
— Твоя комната? — Алла почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. — Это наша с Антоном комната была! Тебе её временно дали!
— Ой, временно, — Марина закатила глаза. — Уже три месяца прошло. Свыклась я тут. И вообще, мама говорит, это её квартира, она решает, кому где жить.
Алла развернулась и пошла на кухню, где сидела Елена Геннадьевна с чашкой.
— Ваша дочь сказала, что это её комната, — Алла старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Елена Геннадьевна, когда Марина съедет?
Свекровь подняла на неё холодный взгляд.
— Когда найдёт подходящий вариант. А ты что, против того, чтобы ей помочь?
— Я против того, что мы уже три месяца живём в вашей комнате, которая в два раза меньше! — Алла повысила голос. — Я против того, что ваша дочь ведёт себя здесь как хозяйка, приводит парней, шумит по ночам!
— Не смей повышать на меня голос, — Елена Геннадьевна встала. — Ты забыла, в чьей квартире живёшь? Три года вы с Антоном здесь, я вас терплю, а ты ещё недовольна!
— Терпите? — Алла почувствовала, как по лицу текут слёзы. — Мы платим! Мы помогаем! Мы не нахлебники!
— Квартира моя, — свекровь подошла ближе. — И я решаю, кто тут будет жить. Если тебе не нравится, можешь уезжать. Антон останется, он мой сын.
— Мама, что здесь происходит? — в кухню вошла Марина с Денисом.
— Твоя невестка мне хамит, — Елена Геннадьевна кивнула в сторону Аллы. — Недовольна всем. Может, вам с Антоном действительно пора пожить отдельно, раз такая капризная.
— Вот видишь, мам, — Марина обняла мать за плечи. — Я же говорила, что она недовольная постоянно.
Алла стояла, чувствуя, как всё внутри сжимается в комок. Она посмотрела на Марину, на Елену Геннадьевну, на Дениса, который смотрел на неё с любопытством, словно на представление.
— Хорошо, — сказала она тихо. — Поживу отдельно.
Она вышла из кухни, прошла в маленькую комнату и достала телефон. Пальцы дрожали, когда она набрала номер матери.
— Мам, можно я к вам приеду? — спросила она, когда та ответила. — На какое-то время.
Вечером Антон вернулся домой и обнаружил жену, которая складывала вещи в сумку.
— Что ты делаешь? — он остановился в дверях.
— Уезжаю к родителям, — Алла не поднимая головы, складывала одежду. — В Воронеж.
— Как это — уезжаешь? — Антон шагнул в комнату. — Алла, мы же договорились, что поговорим.
— Ты ничего не сделал, — она наконец посмотрела на него. — Две недели прошло. Марина не только не съехала — она привела парня жить. Твоя мама сказала мне сегодня, что если мне не нравится, я могу уезжать. Так вот, я уезжаю.
— Погоди, — Антон попытался взять её за руку, но она отстранилась. — Давай всё обсудим нормально. Я поговорю с мамой.
— Поздно, — Алла застегнула сумку. — Я устала. Я устала быть той, кто всегда терпит, подстраивается, молчит. Твоя мама и сестра не уважают меня. А ты не защищаешь.
— Алла, это моя семья, — Антон говорил отчаянно. — Ты же понимаешь.
— Я тоже твоя семья, — она подняла на него глаза. — Или была. Но, видимо, недостаточно важная, чтобы ты встал на мою сторону хотя бы раз.
Она взяла сумку и вышла из комнаты. Антон пошёл за ней.
Она остановилась в коридоре, обернулась.
— Когда решишь, что для тебя важнее — я или удобство твоей сестры, позвони. Я подожду. Но не долго.
— Ты ставишь мне ультиматум, — Антон сжал кулаки. — Заставляешь выбирать между тобой и семьёй.
— Нет, — Алла покачала головой. — Я просто хочу, чтобы ты защитил меня. Один раз. Но ты не можешь даже этого.
Она надела куртку, взяла сумку. Из кухни вышла Елена Геннадьевна, посмотрела на сцену в коридоре.
— Уезжает? — спросила она у сына.
— Да, — Алла ответила сама. — Уезжаю. Спасибо за гостеприимство, Елена Геннадьевна. Три года было… незабываемо.
Она открыла дверь и вышла, не оглядываясь.
В Воронеже родители встретили её с пониманием. Не задавали лишних вопросов, просто обняли и уложили спать в её старой комнате.
Прошло три дня. Антон звонил каждый вечер.
— Алла, вернись, — говорил он. — Мы всё решим.
— Как решим? — она лежала на кровати, глядя в потолок. — Марина съехала?
— Тогда не о чем говорить.
— Ты же не можешь просто бросить нашу жизнь! — он повышал голос. — Три года вместе!
— Я не бросаю, — Алла закрыла глаза. — Я жду, что ты сделаешь выбор. Но, похоже, ты уже его сделал.
Через неделю Вера написала ей в мессенджер: «Видела твоего Антона с матерью в магазине. Выбирали диван. Наверное, для маленькой комнаты, чтобы тебя вернуть».
Алла прочитала сообщение и усмехнулась горько. Диван. Они думают, что проблема в диване. Что если поставить удобную мебель, она вернётся и будет терпеть дальше.
Но проблема была не в комнате. Не в диване. Не даже в Марине.
Проблема была в том, что Антон не смог защитить её. Не смог сказать матери «хватит». Не смог поставить границы сестре. Выбрал удобство и привычное вместо того, чтобы отстоять их отношения.
Алла сидела в родительском доме, смотрела на телефон, где снова пришло сообщение от мужа: «Пожалуйста, вернись. Мы купили новый диван, сделали ремонт в комнате. Тебе понравится».
А в квартире Дробиных Марина показывала Денису большую комнату, обсуждая, куда поставить его вещи, когда он окончательно переедет. Елена Геннадьевна на кухне разогревала ужин для дочери. Антон сидел в маленькой комнате с новым диваном, смотрел на телефон и не понимал, почему жена не отвечает.
Прошёл месяц. Алла нашла работу в Воронеже — тоже магазин электроники, зарплата чуть меньше московской, но зато можно жить у родителей и копить деньги. Свои сто двадцать тысяч с общего счёта она сняла — это была её половина, она вносила ровно столько же, сколько Антон.
Родители не давили, не спрашивали, когда она вернётся в Москву. Мать только однажды спросила:
— Ты решила, что будешь делать?
— Пока нет, — Алла пила утренний кофе на родительской кухне. — Жду.
— А если он не изменится?
Алла посмотрела в окно, где начинался новый день.
— Тогда я уже изменилась, — сказала она тихо. — И не вернусь к тому, что было.
В Москве Антон всё ещё писал сообщения. Всё реже. Марина окончательно обустроила большую комнату под себя и Дениса. Елена Геннадьевна была довольна — дочь рядом, сын тоже дома.
Только вот сын сидел один в маленькой комнате с новым диваном и не понимал, как всё зашло так далеко. Как из просьбы помочь сестре получилось это — пустая квартира без жены, молчание в телефоне, ощущение, что что-то важное ускользнуло между пальцев.
И Алла в Воронеже, которая просыпалась в своей старой комнате и знала точно: она больше не позволит никому относиться к себе как к человеку второго сорта. Даже если это будет стоить ей брака.
Свекровь и невестка не помирились. И вряд ли помирятся.
