«Я хочу забрать сына» — на пороге родительского дома Катя столкнулась с холодным отказом отца

Как можно забыть, что значит быть матерью?
Истории

​С дочерью – долгожданной, единственной – Петр Иванович не виделся несколько лет. И теперь второй год не разговаривает. Заслужила.​

​А все потому, что в юности невесть от кого забеременела, родила и оставила младенца в роддоме.​

​Что пережили родители – словами не передать. Полиция, опека, нервы, несмываемый позор. Кате ведь едва 18 исполнилось. О беременности узнали поздно, на пятом месяце, ответа на вопрос «чей ребенок» так и не добились:​

​– Не знаю и знать не хочу чей он, – говорила будущая мать, – да и какая разница?​

«Я хочу забрать сына» — на пороге родительского дома Катя столкнулась с холодным отказом отца

​Еще до родов семья переехала в другой район. От греха подальше. Лишь бы забыть весь этот кошмар, не натыкаться на осуждающие и сочувствующие взгляды. Дочь притихла, стала ходить на занятия, они уж думали – взялась за ум. Старались ее поддерживать, обещали помогать растить ребенка. А она написала отказ и на сына даже не взглянула.​

​Внука бабушка и дедушка забрали, оформили опеку. А как по-другому? Кровиночка ведь, родной человек.​​

​​Верили – екнет у дочки сердечко. Пусть не сразу, но одумается Катя. Ан нет. Пьянки-гулянки и мечты о красивой жизни перевесили.​

​Она так и сказала, когда малыша привезли:​

​– Вам внук нужен? Вот и растите! У меня своя жизнь.​

​Собрала вещички и уехала, не оставив адреса.​

​Марина, мама ее, в течение месяца тогда седая совсем стала. Винила себя – не досмотрела, не уберегла. Все хотела разобраться в причинах, понять, где же они оступились, что упустили в воспитании дочери. И не находила ответа.​

​Катя была выстраданным, долгожданным ребенком. У Марины были проблемы со здоровьем. А когда все получилось, будущая мать почти семь месяцев лежала на сохранении, после родов ей сразу сказали больше не рисковать и о детях не думать.​

​Конечно, с малышки сдували пылинки. Свет в окошке. В садик не отдали, Марина не работала. В школу до пятого класса водили-забирали, уроки проверяли, что называется от сих до сих – и письменные, и устные.​

​Отец, хоть и готов был для единственной дочери луну с неба достать, старался сильно не баловать.​

​И все вроде шло хорошо – лет до 13 Катя росла послушной, маму радовала, папу боготворила. Марина считала, что у них доверительные отношения, знала, как ей казалось, каждый чих своей девочки.​

​А потом как подменили девочку. Стала закрываться, дерзить. Сначала списывали на переходный возраст, думали – перебесится. Потом решили: во всем виновата дурная компания.​

​Пытались спасти. Разговаривали, увещевали, ругали, грозили, наказывали, упрашивали… Толку – ноль. Катя вела себя все хуже. Ушла из школы в училище, а там уже пустилась во все тяжкие.​

​Итог известен.​

​Когда она уехала, только маленький внук и удержал Марину в рассудке. От Кати вестей не было, единственное, что они знали: дочь в Москве, ее там однажды мельком видела бывшая одноклассница, потом им позвонила.​

​Мишке было три с половиной года, когда бабушка тяжело заболела – стресс все-таки дал о себе знать. Еще через год остались они с дедом одни.​

​Петр Иванович работал, несколько лет оставалось до пенсии. Двоюродная сестра Марины, Валентина приехала его поддержать – тяжело же мужчине одному с маленьким ребенком. Думала, что ненадолго, на первое время, потом решила остаться до школы. Сама бездетная и одинокая, она души не чаяла в племяннике, и с удовольствием шуршала по хозяйству. Вжилась, словом, в роль няни и домработницы.​

​Время летело быстро, Миша пошел в первый класс. И, конечно, дед с внуком «посоветовались и решили» тетю Валю попросить остаться.​

​В тот день, когда Катя нарисовалась на пороге родительской квартиры, Валентина узнала ее сразу. Впустила, не задумываясь:​

​– Какими судьбами! Проходи, проходи, мы с Мишкой как раз чай сели пить.​

​– А вы кто? – удивилась гостья.​

​– Валентина я, мамы твоей родня из Воронежской области, а Петр Иванович скоро с работы будет, вот-вот ждем.​

​– А мама где?​

​– Марины уже пятый год как нет.​

​– Вот как, не знала. И быстро он утешился? – взгляд гостьи скользнул по Валентине снизу вверх.​

​– Да что вы! Я по хозяйству только, да с Мишей вот занимаюсь.​

​Катя пожала плечами, потом кивнула в знак согласия. Выглядела блудная мать хорошо. Стройная, ухоженная, обручальное кольцо на пальце. Разулась, прошла на кухню.​

​Миша пил чай, на столе стояли румяные пирожки. Внимательно посмотрела на сына, который сидел за столом, и представилась:​

​– Здравствуй. Меня зовут Катя. А тебя?​​

​​Мальчик застыл. Потом, не сводя с нее глаз, медленно откусил пирожок, сделал глоток из кружки. И, когда пауза стала почти невыносимой, отчеканил:​

​– Михаил Петрович, ваш сын.​

​Глаза у Кати расширились, зрачки потемнели, уголки губ дрогнули:​

​– Узнал?​

​– Так вы мало изменились, – Валентина зашла в кухню с портретом Кати в руках. – Фото ваше у Мишки в комнате с рождения стоит. Он с ним разговаривает. Ой, простите, с вами. Разговаривал. Мама ваша завела такое правило – все время Мише показывала портрет и рассказывала, как сильно вы его хотели, как любите и скучаете без него. Сказки сочиняла про ваши приключения и про то, однажды вы обязательно вернетесь.​

​– Откуда?​

​– Из заколдованной страны.​

​Катя, окаменев, сидела на стуле и смотрела в одну точку. Она, кажется, забыла зачем пришла. Валентина продолжала:​

​– Когда Мариночка умерла, мы с Петром Иванычем эту сказочную линию продолжили, а Мишка стал потом с портретом разговаривать. До школы, наверное, разговаривал.​

​– И что, Миша, ты все еще веришь в сказки? – Катя повернулась к сыну.​

​– Нет, конечно, мне скоро десять лет.​

​В дверном замке затрещал ключ.​

​– Дед пришел! – радостно вскочил со стула Мишка и бросился в прихожую.​

​… Увидев на кухне дочь, Петр Иванович потемнел лицом. Он давно перестал ее ждать. И даже сказал как-то Мишке – мол, все сроки вышли, мама не вернется. Но вот она. Сидит за столом и смотрит ему в глаза. Чужая взрослая женщина.​​

​​Все, что он смог выдавить из себя:​

​– Зачем ты здесь?​

​– Нужно поговорить.​

​– Говори.​

​– С глазу на глаз нужно.​

​– У меня от Мишки тайн нет. Говори.​

​– Я хочу забрать сына.​

​– У тебя нет сына, Катя. Разговор окончен.​

​– Я родная мать!​

​– Родить мало.​

​– Папа, я была молодая, глупая, думала только о себе. Мать мне шага не давала ступить, висела как петля на шее. Ты не представляешь, через что я прошла и чего мне стоило прийти сюда. Это мой сын и я хочу все исправить.​

​– На десять лет ты смогла начисто забыть о родителях, о первенце, а теперь надеешься что-то исправить? Я не хочу тебя видеть, Катя. У меня больше нет дочери. А захочет ли познакомиться с тобой Мишка – его спрашивай, он большой уже парень, пускай сам решает.​

​Катя встала, достала их сумки блокнот и ручку, вырвала лист, написала свой адрес и телефон:​

​– Миша, вот мой номер. Звони, как только захочешь поговорить. Я буду ждать.​

​… Второй год этот лист так и живет на кухне. Валентина его в рамочку оформила и на полку поставила. Звонил ли Миша матери? Никто не знает – дед запретил имя Кати упоминать. Но Валя надеется, что звонил. Марина этого бы очень хотела.​

​Р. S. Ставьте лайк и подписывайтесь на наш канал

Источник

Мини ЗэРидСтори