Вечер был обычным. Я стояла на кухне, готовила его любимые фаршированные перцы, напевая себе под нос. Дом благоухал специями, тихо играла музыка из нашей юности — лёгкий джаз, который мы когда-то слушали в машине по дороге к морю. У нас была дата — десять лет с момента свадьбы. Я старалась: маникюр, причёска, красивое платье в цвет глаз — то самое, в котором он когда-то сказал, что я «самая-самая».
Он вошёл молча, бросил ключи, мимоходом поцеловал в висок и направился в ванную. Вернулся к ужину с таким видом, будто ничего не произошло.
— Горячо. И жирно. Ты всё ещё не научилась готовить нормально? — буркнул он, ковыряя еду вилкой.
— Я старалась, Миш… Это ведь наша дата.
— Я просто поел бы салат. И не кричи, у меня день был тяжёлый.
Я не кричала. Никогда не кричала. Даже тогда, когда он начал приходить поздно, отмахиваться от поцелуев, уносить телефон с собой в душ.
А потом сказал:
— Инн, я не могу с тобой больше спать. Пойми, ты… ну, ты уже не девочка. Я рядом с тобой чувствую себя стариком. Я хочу… новую энергию. Жизнь только начинается, а ты застряла. В борще, в уборке, в рутине.
Я молчала. Потому что сердце — это не железо. Оно рвётся не сразу.
Я начала меняться.
Записалась в спортзал. Ходила туда с остервенением: беговая дорожка, тренер, тренажёры — лишь бы сбросить хоть пару килограммов.
Пошла к косметологу. Уколы, процедуры, маски. Купила новые платья, обтягивающие джинсы, даже изменила цвет волос.
Он заметил, но не сказал ни слова. Только скользнул взглядом, как на витрину. Оценил.
И всё.
Через месяц я увидела переписку.
Лиза. Двадцать один год.
«Стареющая Инна достала. Всё вечно не так. Ты бы видел, как она старается тебя удержать… забавно».
Я вышла на балкон. Плакала. Но это были другие слёзы. Это была злость, унижение, отвращение. К себе — за то, что пыталась быть удобной. К нему — за трусость и предательство.
Я разработала план.
Продала часть мебели — якобы отдала на ремонт. Перестала закупать продукты «под него». Готовила себе — легко, сытно, полезно. Его любимого мяса не было.
Поменяла замки в кабинете. Это был мой рабочий угол. Взяла себе собаку — большую, громкую, лохматую. Он её терпеть не мог.
Квартиру я покупала до свадьбы, она по праву была полностью моей. Из квартиры я его выписала, в управляющую подала данные о том, что в квартире проживает один человек, так и платежи уменьшились. Теперь он был просто «гостем». Официально.
А потом спокойно, за ужином, когда он в очередной раз упрекнул меня, что «в доме стало как-то неуютно», я просто подала ему конверт.
— Это копия заявления на развод.
Он побледнел.
— Ты не смеешь. Это ведь… всё, что у нас было…
— Было, Миш. Было. Когда ты смотрел на меня с любовью, а не с прищуром. Когда ты звал меня «солнышко», а не «старуха». Когда ты был мужчиной, а не нахлебником.
Он уехал. В тот же вечер. Лизу он не забрал — она уже заблокировала его. Не дура.
Сейчас у меня тихое утро.
Я сижу с чашкой чая у окна. У ног дремлет мой лохматый пёс. На стене — новая картина, которую я купила себе просто так.
Мои волосы снова натурального цвета. Лицо — без уколов, но с улыбкой.
Я больше не молодая по его стандартам. Но я живая. Настоящая. Свободная.
Я не «слишком старая». Я — слишком умная, чтобы быть бесплатной ступенькой к чьей-то новой жизни.
И да — одна. Но, чёрт побери, самая счастливая из всех версий себя.
